Гости разошлись, а осадок остался
— Мама, ну что за слова! — Варвара швырнула грязную тарелку в раковину так, что та звонко стукнула о край. — Какая я неблагодарная? За что мне благодарить, хотела бы знать?
— За то, что всю душу в тебя вложила! За то, что твоего отца терпела ради детей! За то, что себе во всём отказывала, лишь бы ты училась и прилично выглядела! — Пелагея Семёновна стояла посреди кухни, вся раскрасневшаяся, и сжимала в руках кухонное полотенце.
— Хватит, мама! Гости только ушли, а ты сразу на меня набросилась! Что я такого сделала? Плохо встретила твоих подруг? Стол не накрыла? Пирог не испекла?
— Не сделала! Вот именно что не сделала! — Пелагея Семёновна резко развернулась и принялась с яростью мыть чашки. — Сидела, словно чужая, когда Агафья Кузьминична про внуков рассказывала. Молчала, когда Капитолина спрашивала, как у Ванюши дела. Даже «спасибо» не сказала, когда тебя хвалили!
Варвара провела рукой по вискам. Голова раскалывалась после трёх часов, проведённых за столом в обществе маминых подруг. Эти бесконечные расспросы, сравнения, советы, как жить правильно. Вечное недовольство всем на свете.
— Мама, мне тридцать пять. Я взрослая женщина. И не обязана каждую минуту улыбаться и кивать.
— Взрослая! — фыркнула мать. — Взрослая женщина живёт отдельно, между прочим. А не сидит на шее у матери в сорок лет.
— Мне тридцать пять, а не сорок! И я не сижу на шее! Я плачу за квартиру, покупаю продукты, убираюсь, готовлю!
— Готовишь! — Пелагея Семёновна обернулась, и в её глазах заплескалась злость. — Что ты готовишь? Макароны с сосисками? А кто сегодня щи варил? Кто котлеты жарил? Кто весь день убирался перед приходом гостей?
Варвара опустилась на стул. Силы будто вытянули из неё. Эти бесконечные упрёки, попытки доказать свою правоту выматывали больше, чем любая работа.
— Ладно, мама. Я плохая дочь. Чего ещё ты хочешь?
— Хочу услышать «спасибо»! — Пелагея Семёновна ударила ладонью по столу. — Просто «спасибо, мама, за то, что пускаешь в дом, за то, что не выгнала, когда муж ушёл». «Спасибо за то, что помогаешь с Ванюшей, водишь в поликлинику, забираешь из школы». Но нет! Ты считаешь, что мне это обязаны!
Варвара почувствовала, как в горле застрял ком. Да, мать помогает с сыном. Да, она третий год живёт в её квартире, с тех пор как развелась. Но разве она не старается? Разве не работает в двух местах, чтобы вносить свою долю?
— Мама, я каждый день благодарю тебя. Может, не словами, но делами. Я же не прошу у тебя денег, сама зарабатываю. Помогаю по дому.
— Помогаешь! — мать села напротив, по-прежнему сжимая полотенце. — А знаешь, что сегодня Агафья сказала? Что её Дуня замуж вышла. Хороший мужчина, с достатком. Сразу предложил ей с детьми переехать. А у тебя что? Третий год одна, работа—дом—работа. И никакой личной жизни.
— А при чём тут это? — вспыхнула Варвара. — Я не могу мужа в магазине купить! Встречу хорошего человека — выйду замуж. Не встречу — так и буду жить одна.
— Одна! — Пелагея Семёновна встала и зашагала по кухне. — А я что, вечная? Мне уже семьдесят два. Сколько ещё протяну? А ты останешься совсем одна, с ребёнком на руках.
— Ваня не маленький, ему тринадцать.
— Тринадцать! Самый трудный возраст! Ему отец нужен, мужская рука. А что он видит? Мать, которая с утра до ночи работает, и бабушку, которая его воспитывает.
Варвара поднялась. Разговор шёл по привычному кругу. Сейчас мать начнёт перечислять все её ошибки, промахи, неудачи. Напомнит, с кем не стоило связываться, какую работу надо было искать.
— Мама, я пойду. Завтра рано вставать.
— Конечно, иди! — крикнула ей вслед Пелагея Семёновна. — Как всегда, когда разговор серьёзный! Убегаешь и прячешься!
Варвара замерла в дверях. Что-то в маминых словах кольнуло. Может, потому что в них была доля правды.
— Я не убегаю. Просто устала от этих разговоров. Ты вечно недовольна. Что бы я ни делала — всё не так.
— Не так! — мать подошла ближе. — А как надо? Объясни, почему в тридцать пять ты живёшь с матерью? Почему у тебя нет своего угла, своей семьи? Почему мой внук растёт без отца?
— Потому что так сложилось! — сорвалась Варвара. — Потому что не всем дано родиться с серебряной ложкой во рту! Потому что надо было ребёнка поднимать, работать, а не по кабакам шляться!
— По кабакам! — ахнула мать. — Это ты так называешь попытки устроить личную жизнь?
— Мама, хватит! — Варвара развернулась и быстро вышла. За спиной ещё долго слышался возмущённый голос, но слов уже не разобрать.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней. В комнате было тихо. Ваня сидел за столом, делал уроки. Услышав шаги, поднял глаза.
— Мам, вы опять с бабушкой ругались?
— Не ругались, просто говорили.
Ваня скептически посмотрел. В свои тринадцать он уже многое понимал.
— Я слышал, как она кричала. И ты тоже.
Варвара подошла, погладила его по голове. Тёмные волосы, как у неё. Серые глаза — в отца. Высокий, худой. Умный не по годам.
— Взрослые иногда не могут договориться. Но это не значит, что мы не любим друг друга.
— А из-за чего спор был?
Она села на кровать. Как объяснить сыну то, что сама до конца не понимает? Эти вечные обиды, чувство вины, претензии?
— Бабушка думает, что я плохая дочь. А я считаю, что стараюсь изо всех сил.
— Ты хорошая, — серьёзно сказал Ваня. — Ты работаешь, помогаешь мне с уроками. Вкусно готовишь. Не орёшь, как другие мамы.
— Спасибо, сынок, — Варвара едва не расплакалась. — А гости тебе понравились?
Ваня скривился.
— Они”А может, и правда, однажды мы с тобой найдём свой угол, Ванюша,” — тихо сказала Варвара, глядя на дождь за окном, и впервые за долгое время почувствовала, как в сердце теплится надежда.
