В небольшом городке под Рязанью, где старые улочки утопают в сирени, моя жизнь в 60 лет стала бесконечной чредой готовки и уборки. Меня зовут Галина Степановна, я вдова, живу одна в своей скромной квартирке. Моя дочь Света с тремя детьми приходит ко мне каждый день на обед, и если поначалу я радовалась их визитам, то теперь чувствую себя бесплатной столовой. Я вымотана, а их аппетиты и беспорядок сводят меня с ума. Как установить границы, не обидев дочь и внучат?
**Дочь, которая была моей отрадой**
Света — моя младшая, ей 32 года. Она замужем за Игорем, у них трое ребятишек: Таня — 10 лет, Ваня — 7 лет и Ариша — 4 года. Живут они по соседству, в съёмной однушке, и живут несладко. Игорь работает дальнобойщиком, Света в декрете, и денег вечно не хватает. Когда они начали приходить ко мне обедать, я была счастлива: сварить щи — пустяк, а внуков видеть — радость. «Мам, у тебя так вкусно, дети обожают твою картошку», — говорила она, и я таяла от умиления.
Мои дни начинались с плиты: варила супы, пекла блинчики, тратила пенсию на продукты. Я думала, это ненадолго, пока они не окрепнут. Но обеды стали ежедневным ритуалом, и теперь я замечаю, что Света с детьми не просто ест — они требуют, оставляют после себя бардак и даже уносят еду с собой. Моя квартира превратилась в их кафе, а я — в бесплатную кухарку, которой даже «спасибо» не говорят.
**Дети, которые лишают моего покоя**
Каждый день ровно в час дня Света является с ребятишками. Таня ноет про сосиски, Ваня клянчит пряники, Ариша тянется к вазочке с конфетами. Я не скупая, но припасы тают на глазах. Дети носятся по квартире, орут, раскидывают игрушки, пачкают скатерть. Света даже не пытается их успокоить или помыть посуду. «Мам, ты же сама обожаешь готовить», — бросает она, а я молчу, хотя внутри всё клокочет.
В последнее время Света начала забирать еду домой. «Мам, можно возьмём котлет, Игорь любит твои», — говорит она, и я киваю, но сердце обливается кровью. Вся моя пенсия уходит на их пропитание, а сама я сижу на хлебе да воде. Вчера Таня опрокинула квас на мой палас, Ваня оторвал ручку у шкафа, а Света лишь рассмеялась: «Ну что поделать, дети есть дети». Я не выдержала: «Света, это мой дом, а не детская площадка». Она надулась: «Ты что, жалеешь для своих внуков?»
**Боль и чувство вины**
Я люблю Свету и внучат, но их ежедневные набеги высасывают из меня все силы. В 60 лет хочется отдыхать, читать книжки, ходить к подругам, а не безвылазно стоять у плиты. Моя соседка Лида говорит: «Галя, они садятся тебе на шею, скажи, чтобы приходили реже». Но как сказать, если Света сразу в обиду уходит? Боюсь, она перестанет приводить детей, и я их потеряю. Её Игорь вообще со мной не здоровается, будто мне обязаны кормить их семью.
Я пыталась намекнуть Свете, что мне тяжело. «Может, готовьте дома иногда?» — предложила я. Она фыркнула: «Мам, у нас денег нет, а дети голодные». Её слова — как нож в сердце, но я вижу, как она покупает себе новые кофты, а я считаю каждую копейку. Неужели я должна жить впроголодь ради их удобства? Внуки — моя радость, но их хаос и Светино равнодушие делают меня чужой в собственном доме.
**Как быть?**
Не знаю, как выбраться из этой кабалы. Сказать Свете, чтобы приходили пореже? Но она обвинит меня в скупости. Давать им деньги вместо еды? Моя пенсия и так на нуле. Или молча страдать, пока силы совсем не кончатся? Хочу видеть внуков, но не ежедневно, не ценой своего здоровья. В 60 лет я заслужила покой, но гложет чувство вины.
Соседки шепчутся: «Галя, твоя Света совсем обнаглела». Их слова больно режут, но я понимаю, что они правы. Хочу найти золотую середину — сохранить семью, но и себя не загнать. Как сказать дочери, что я не их работница общепита, не испортив отношения? Как научить её уважать мои границы, не потеряв внуков?
**Мой крик души**
Эта история — мой вопль о праве на свою жизнь. Света, возможно, не видит, как её визиты меня добивают. Внуки — просто дети, но их беспорядок разрушает мой дом. Хочу, чтобы моя квартира снова стала моей крепостью, чтобы я могла перевести дух, чтобы внуки приходили в гости, а не на бесплатный обед. В 60 лет я заслужила отдых, а не роль прислуги.
Я — Галина Степановна, и я найду в себе силы отстоять свой покой, даже если придётся сказать Свете правду в глаза. Пусть это будет больно, но я больше не хочу быть их дойной коровой.
