Сегодня особенно тяжело, и мне нужно выговориться.
Пять лет в браке с Сергеем, прекрасным отцом и в целом хорошим человеком, но… есть его мать. Лидия Петровна. Она — как ледяной ветер, пронизывающий нашу жизнь, оставляющий после себя лишь трещины и пустоту. Я терпела, молчала, но сегодня понимаю: хватит.
Свекровь привыкла командовать. Для неё мы все — подчинённые, особенно её сын. Его мнение? Ноль. Его семья? Мелочь. Главное — её слово. Когда я рожала нашу Дашу, было страшно: дочь сразу забрали в реанимацию, я не могла её обнять. А Лидия Петровна? Вместо поддержки — холодное: «Сама виновата, упрямилась». Потом шепталась с моими родителями, что врач обвинял меня в осложнениях. Я молчала.
Потом был скандал, когда мы решили поехать не к ней, а к моим родным. Она орала, унижала меня впервые прямо в лицо. Я еле сдержалась, чтобы не броситься на неё. С тех пор не разговариваем. Но её влияние на Сергея осталось. Он верит её жалобам, её «крокодиловым слезам». «Она же мать», — говорит он, как заведённый.
А недавно… Мы мечтали о своём доме. Живём в жуткой хрущёвке, удобств нет, с ребёнком тяжело. Лидия Петровна пообещала помочь, но в последний момент отказалась: «Слишком далеко от меня». Всё. Мечта разбита.
А у неё в квартире — евроремонт, новая техника, мебель. Но за пять лет она ни разу не приехала посмотреть, как живёт её сын. Изредка привозит гречку и тушёнку — будто милостыню. Я не прошу денег, я прошу уважения. Хотя бы капли.
После родов у меня была депрессия. Сейчас она возвращается. Чувствую, как снова опускаются руки. Будто я — пустое место. Будто моя боль никого не волнует.
Что делать? Как защитить свою семью? Как не сломаться самой? У меня больше нет сил.
**Вывод**: Терпеть унижение — не значит сохранять семью. Иногда молчание убивает больше, чем правда. Пора решать — или сдаться, или бороться.
