Поздно спохватился: назад дороги нет
— Ну что ж, Анфиса Семёновна, подлатали вас, дали наставления. Теперь главное — не халтурить, берегите себя, — доктор улыбнулся, похлопал её по плечу и вежливо придержал дверь, пока она выходила с узлами.
Анфисе казалось, что в горле застрял колючий ком. Хоть и попала в больницу не от хорошей жизни, но тут ей было… почти спокойно. Хоть немного передохнула. А всё потому, что последние годы она выжимала себя, как лимон. Работала, как каторжная, боялась даже выходной попросить. Давление, головокружение, упадок сил — всё терпела. В итоге слегла с нервным срывом и сердцем. Месяц провалялась, мать чуть не померла от волнения.
А вот Глебу, её мужу, хоть бы что. Словно и не заметил, что жены нет. А может, и правда не заметил — стоило Анфисе уехать, как в их квартиру тут же ввалилась свекровь. С кастрюлями, тряпками и нравоучениями.
— Анфисочка, пойми же, наш Глебушка он как дитятко. Ну кто за ним присмотрит, как не я? У тебя мать есть, она с тобой, а я за сыночком посижу, — сюсюкала свекровь в трубку.
Анфиса стискивала зубы. Всё, чему она годы учила мужа — коту под хвост. Самостоятельность, помощь по хозяйству — всё испарилось, как утренний туман. Опять она — злая мачеха, а его матушка — добрая волшебница, «спасающая» сынка от жениной тирании. Хотя кто кого тиранил — ещё бабка надвое сказала.
Вспоминать первые годы брака было тошно. Тогда свекровь вообще не выпускала их из-под крыла. Даже в спальню звонила: «Вы спите? Или, может, у вас там что-то не так, как должно быть?» Жуть.
А познакомились они смешно. Анфиса тогда вышла из дома после ссоры с «подругой», оказавшейся змеёй подколодной. Шла по улице, думала, как жизнь несправедлива — и тут на неё чуть не свалился мужчина с дерева. Вернее, ветка. Подняла глаза — а там Егор, висит.
— Вы с ума сошли? На том свете жить захотели? — возмутилась она.
— Кота спасал! — огрызнулся он.
Кота, конечно, не было. Васька сбежал, а вот Егор остался. Анфиса притащила лестницу и верёвку, помогла слезть. Так и познакомились. Так и началась их история — красивая, но с подвохом.
После свадьбы Анфиса быстро поняла, что муж не просто беспомощный. Он — дитя. Ни ложку помыть, ни мусор вынести. Всё — со слезами. А она тащила всё на себе: ипотека, работа, больная мать. Он же ныл своей мамаше, а та — ей. В итоге Анфиса взялась за мужа всерьёз. И, надо сказать, преуспела.
Егор начал меняться. Учился готовить, убирать, даже проявлял инициативу. Свекровь отступила — правда, иногда хныкала в уголке, жалея сыночка. Но всё было под контролем. До больницы.
Теперь всё с нуля. Анфиса позвонила мужу — тишина. Странно. В понедельник у него выходной, обычно в это время он уже чай пил. Набрала свекровь — тоже трубку не берёт. Сердце ёкнуло. Села в такси и поехала домой. На душе — тревога.
Поднялась, сунула ключ в замок — и тут дверь распахнулась. На пороге — незнакомка.
— Ты кто? — ледяным тоном спросила Анфиса.
— Я Лариса. Любимая женщина Егора. А ты, милочка, здесь больше не живёшь. Так что, будь добра, сваливай.
Анфиса остолбенела. Пока пыталась осмыслить услышанное, дверь захлопнулась.
— Сейчас твои пожитки вынесу, — донёсся голос из квартиры.
Через несколько минут сумки одна за другой «вышли» на лестничную площадку. Слегка придавив ногой любовницу, Анфиса села на свой клетчатый чемодан и набрала полицию. Не для того она горбатилась, чтобы теперь всё отдать предателю.
Когда приехали менты, она выставила обоих — и мужа, и эту «Царевну». Егор молчал, а вот его новенькая попыталась качать права.
— Это и его квартира! Ты не можешь нас выгонять!
— Могу, — равнодушно сказала Анфиса. — Всё записано на меня. Идите к маме, нойте.
Когда за ними хлопнулась дверь, она впервые за долгое время вздохнула полной грудью. Проветрила комнату, выбросила постель с кровати и подала на развод. Сначала было больно. Но потом стало… легко.
Прошёл месяц. В одно воскресное утро, валяясь в кровати, она наслаждалась заслуженным покоем. Зазвонил телефон.
— Глеб, — догадалась она. И взяла трубку.
— Анфис, родная… Скучаю. Меня тут никто не любит. Это всё мать. Прости меня. Верни меня…
Анфиса слушала, молча. Потом фыркнула.
— Ты серьёзно? Вернуть тебя? После всего?
Он продолжал лепетать, как первоклашка. А она выключила телефон, откинулась на подушку и усмехнулась.
— Ну вот, — сказала себе. — А я боялась, что жизнь кончилась. Да она только началась.
