Утром я очнулась на том же краю кровати, где слёзно заснула ночью. Глаза горели, во рту пересохло, голова пульсировала. Телефон снова и снова вибрировал, но я не решалась ответить. Я знала, кто звонит: мама, сестра, может, подруга. Что я могла им сказать? Как объяснить, что мужчина, с которым строила жизнь, за одну ночь собрал вещи и исчез?
Тихо прокралась на кухню. Сын ещё спал. Поставила чайник, но руки дрожали так сильно, что пролила кипяток на стол. Смотрела, как вода растекается по скатерти, и не было сил вытереть. Тишина вокруг была не спокойной, а зловещей, как перед бурей.
«Два месяца до суда». Его слова звенели в ушах, будто приговор. Будто всё уже решено без меня.
В тот день я не пошла на работу. Написала начальнице: «Личные обстоятельства. Выхожу завтра». Больше не могла ничего объяснить.
Когда сын проснулся, он посмотрел на меня своими большими карими глазами, точь-в-точь как у отца, и спросил только одно:
Мам, а где папа?
Боль пронзила меня. Наклонилась, погладила его по голове и сказала первую ложь в его жизни:
Ему пришлось уехать. Поговорим с ним позже.
Не смогла тогда сказать правду. Хотела защитить его хотя бы на несколько дней.
Вечером пришло сообщение: «Долетел. Не ищи. Через адвокатов».
Ни слова о сыне, ни капли участия. Только холодные буквы. Удалила, но они жгли глаза даже сквозь веки.
Дни тянулись серые и тяжёлые. Утром работа, вечером домой, уроки с сыном, улыбки ему, будто всё в порядке. Но ночью, когда он засыпал, я падала на пол и рыдала беззвучно.
Друзья вскоре узнали. Кто-то говорил: «Забудь», кто-то «Борись за своё». Мама сказала твёрже всех:
Доченька, не сгибайся из-за мужчины, который выбросил твоё сердце. Ты сильная. У тебя есть сын. Он твоё сокровище.
Кивала, но внутри всё ещё лежала в руинах.
Первая настоящая схватка случилась у адвокатов. Он вошёл в кабинет уверенно, в свежем костюме, с новыми духами, а рядом новая женщина: темноволосая, с самоуверенной улыбкой и золотом на шее.
Желудок сжался, но я выпрямилась. Ради сына нельзя было показывать слабость.
Квартиру продаём, делим деньги пополам, сухо заявил его адвокат, будто речь не о доме, где наш ребёнок сделал первые шаги.
Нет. Сыну нужен дом. Мы остаёмся. Пусть заберут другие активы, но квартира наша.
Он холодно взглянул на меня:
Не тебе решать. Суд решит.
Гнев вскипел, но я сглотнула его и твёрдо ответила:
Суд услышит и голос ребёнка.
Он дрогнул. Он знал: сын любит его, но чувствует и его отсутствие.
Суд длился месяцами. Я выбивалась из сил, но училась держаться. Работала, заботилась о сыне, строила новую жизнь. Однажды он принёс из школы сочинение. На листке было написано: «Самый сильный человек в моей жизни моя мама».
Я зарыдала, но теперь не от боли, а от благодарности.
В зале суда судья спросил сына:
С кем ты хочешь жить?
Мальчик посмотрел на меня, потом на отца и тихо, но чётко ответил:
С мамой. Она меня никогда не бросала.
Будто гора с плеч. У бывшего мужа дрогнуло лицо, улыбка рухнула.
Через недели огласили решение: квартира нам с сыном. Ему другие активы. Полная опека осталась за мной.
Когда я вышла из здания суда, впервые за месяцы почувствовала свободу. На улице лил дождь, но каждая капля казалась живительной.
Сын взял меня за руку и просто сказал:
Мам, пошли домой.
«Дом». Не разделённая квартира, не место слёз, а наше с ним убежище.
Тогда я поняла: жизнь не закончилась. Она только начинается.
Может, я больше не буду той «стройной, весёлой, красивой» женщиной, какой он хотел меня видеть. Но стану чем-то сильнее: матерью. Женщиной, которая поднялась из руин и научилась строить будущее своими руками.
И сколько бы он ни вбивал в меня, что «после тридцати пяти никому не нужна» я знала: он ошибался. Жизнь раскрывается снова, в другом свете.
Я улыбнулась впервые за долгое время искренне и прошептала себе: «Это не конец. Это начало».
