Алёна, ты с ума сошла? Куда столько мяса? Мы же не полк солдат кормить собираемся, а всего лишь посидим скромно, подомашнему, раздражённо пробормотал я, выкладывая из продуктовой корзины на кассовую ленту упаковку свиной шеи. Можно было курицу взять. Она и полезнее, и вдвое дешевле.
Алёна, стоявшая позади, тяжело вздохнула и поправила лямку сумки. Этот разговор повторялся каждый раз перед праздником. На людях я любил хвастаться карьерными достижениями, а дома превращался в настоящего скареда: каждая копейка была на счету, каждый лишний йогурт воспринимался как нападки на семейный бюджет.
Дима, у тебя юбилей. Пятьдесят лет, тихо, чтобы кассирша не услышала, добавила Алёна. Приедут родители, сестра с мужем, друзья с завода. Я не могу поставить на стол варёную курицу и картошку в мундире. Люди подумают, что мы экономим.
Главное общение, а не набивание желудка, буркнул я, но всё равно оставил мясо на ленте, заметив укоризненный взгляд женщины в очереди. Ладно, берём. Но тогда экономим на салатах: без твоих креветок и авокадо. Оливье и винегрет классика, все едят и хвалят.
Мы вышли из супермаркета, обременённые пакетами. Алёна несла два тяжёлых, я один, в котором звенели бутылки с алкоголем. Я всегда берег спину, ссылаясь на «старую травму» из армии, хотя на даче у мамы таскал мешки с цементом.
Дома началась привычная предпраздничная суета. До юбилея оставалось два дня. Алёна расписала план готовки: холодец ставить сегодня вечером, коржи для торта испечь завтра утром, а горячее и нарезку отложить до самого дня. Она любила готовить, но в последние годы это приносило всё меньше радости. Я вечно критиковал: то слишком жирно, то недосолено, то «зачем перевела продукты».
Вечером, когда холодец тихо булькал на плите, наполняя квартиру ароматом чеснока и лавра, я зайдя в спальню посмотрел новости. Алёна осталась одна у плиты, мыла посуду и думала, что ей скоро будет сорок пять, а она всё ещё в зимних сапогах, которые уже два года клеит. На её просьбу купить новые я ответил: «Сезон заканчивается, подождём осени, может, скидки будут».
Утром я пошёл на работу. Я начальник отдела логистики в крупной торговой фирме, зарплата приличная, но Алёна почти её не видела. У нас был «раздельный бюджет» в мою пользу: я оплачивал коммунальные услуги и обслуживал машину, а Алёна, получая зарплату медсестры, покупала продукты, бытовую химию, одежду и подарки родственникам. Оставшиеся деньги я складывал в «кубышку» сейф в шкафу, код от которого знал только я. «На старость», говорил я, или «на мечту», но какой именно мечтой называл, не уточнял.
Алёна решила протереть пыль в верхнем шкафу прихожей. Там, на полке, лежали старые шапки, шарфы и коробки с обувью. Встала на табуретку, потянулась к дальнему углу и случайно задела чтото твёрдое, спрятанное за стопкой свитеров.
Это был глянцевый пакет из дорогого ювелирного магазина.
Сердце Алёны пропустило удар. Неужели? Неужели я решил сделать ей сюрприз? Ведь у неё тоже скоро день рождения, через месяц после моего юбилея. Может, я просто хотел порадовать её в честь своего праздника, как благодарность за её труд и терпение?
Трепеща руками, она достала пакет. Внутри лежала бархатная коробочка глубокого синего цвета. На белой подложке блестел золотой браслет тонкое изящное плетение с вкраплениями топазов. Оценка без расчётов: не меньше пятидесяти тысяч рублей, а то и больше.
Алёна прижала коробочку к груди, и слёзы начали наворачиваться на глаза. Она ругала себя за мысли о моём жадном характере. Но вот он, копя деньги, сделал такой дорогой подарок. Ей стало стыдно за вчерашнее раздражение.
Она хотела вернуть подарок на место, но заметила в пакете чек и маленькую открытку. Любопытство победило. Открытку написали красивым каллиграфическим шрифтом:
«Моей прекрасной Любовке. Пусть глаза твои сияют ярче этих камней. С днём рождения, королева логистики! Твой Дима.»
Алёна перечитала текст несколько раз. Буквы расплывались, превращаясь в черные кляксы. Любовка. Королева логистики. Любовка это же моя заместительница по работе, пришедшая в фирму полгода назад. Молодая, амбициозная, лет тридцати. Я часто упоминал её за ужином: «Любовка предложила новый маршрут», «Любовка толковая девка, далеко пойдёт». Я показывал Алёне её фотографии в корпоративных альбомах блондинка с хищным взглядом.
Чек показал сумму: семьдесят восемь тысяч рублей. Сумма напомнила ей о новых сапогах, о ремонте ванной, о том несостоявшемся отпуске.
Руки дрожали. Она вернула браслет в коробку, коробку в пакет, пакет за свитерами. Слезла с табуретки, в голове звучал звон.
Значит, на курицу денег нет. На сапоги жене нет. А на браслет «королеве логистики» пожалуйста.
Я шёл к плите, взял кастрюлю с бульоном и вылил её в унитаз. Мясо, которое я покупал два часа, бросила в мусорное ведро. Тесто отправилось следом. Свиную шею я положила в морозилку пригодится мне.
Затем я схватил телефон.
Алёна, слушай, это я. По поводу завтрашнего юбилея Мы вынуждены отменить. Витя заболел, строгий карантин, врач сказал не приезжайте. сказал я, делая вид, что голосом держу себя в руках.
Я обзвонил всех: свекровь, золовку, друзей, и каждому сказал, что я болен, всё отменяется. Свекровь пыталась предложить народные средства, но я твёрдо отказался пускать её в дом.
Закончив звонки, я пошёл в спальню, достал старый чемодан, в который за десять лет мы с Алёной ездили в Сочи. Положил в него свои вещи рубашки, брюки, носки, заштопанное бельё неаккуратно, как обычно, но целым комком. На чемодан положил пару больших пакетов с мусором, в которые бросил её зимнюю куртку и ботинки.
Надел старые сапоги, пальто, взял сумку и сел в кресло у прихожей ждать.
Я пришёл домой в семь, ещё в приподнятом настроении, напевая себе под нос. Видимо, предвкушал завтрашнее поздравление Любови и свой собственный праздник.
Алёнка, я дома! крикнул я, открывая дверь. Что так вкусно пахнет? А, это холодец, наверное
Я остановился, увидев в коридоре баррикаду из чемодана и пакетов. Алёна сидела в кресле, не сняв пальто, и смотрела на меня безмолвным взглядом.
Куда ты собралась? удивился я, стягивая шапку. И что это за баулы? Мы что, чтото выбрасываем?
Мы выбрасываем тебя, Димка, спокойно сказала Алёна.
Я замер, молния куртки наполовину расстегнута, лицо покрылось недоумением.
В смысле? Шутишь? У меня завтра день рождения, гости придут
Гости не придут, перебила она. Я всех обзвонила и отменила. Сказала, что ты заразный.
Ты что, спятила?! я покраснел, голос дрожал. Какого черта? Родители из области едут, планы строились! Ты ты перегрелась у плиты?
Я не перегрелась, я просто нашла подарок.
Я посмотрел в шкаф и увидел пакет с браслетом.
Какой подарок? Ты рыла в моих вещах?
Я протирала пыль. И нашла браслет. Для «твоей королевы логистики». За семьдесят восемь тысяч рублей.
В прихожей повисла тишина, слышен лишь гудок холодильника. Я попытался собрать мысли, искать оправдание.
Алёна, ты всё не так поняла! начал я «начальственным» тоном, которым обычно разговариваю с подчинёнными. Это это коллективный подарок! Мы всей бригадой скидывались! Меня попросили купить, у меня карта со скидкой, а хранить попросили, чтобы Любовка не увидела. А открытка ну, это шутка, корпоративный юмор!
Коллективный? Алёна улыбнулась, но в глазах было горе. Дима, в отделе десять человек. Чтобы купить такой подарок, каждый должен был вложить восемь тысяч. Твои складские работники и водители скидывались по восемь тысяч на браслет? И чек я видела, оплата наличными.
Ну и что?! я перешёл в наступление, понимая, что ложь не прошла. Да, я добавил! Я начальник, я должен поощрять ценные кадры! Любовка приносит фирме миллионы! Это инвестиция в хорошие отношения!
Инвестиция? Алёна встала. Твоя жена ходит в рваных сапогах. Мы едим по акции. Ты экономишь на мясе для собственного юбилея, а в чужую женщину вкладываешь почти сто тысяч? Это наши общие деньги, Дима. Семейный бюджет.
Это я заработал! закричал я. Ты тратишь копейки на колготки и помады! А я пашу как вол! И имею право распоряжаться своими деньгами, как хочу!
Отлично, кивнула Алёна. Если это твои деньги и твоё право, живи теперь со своей королевой или с мамой. Мне всё равно. Квартира, напомню, досталась мне от бабушки. Ты здесь только прописан, но прав собственности не имеешь.
Я ошарашен. Я забыл, что квартира в моём имени лишь формально, а правом собственности владеет Алёна.
Ты меня выгоняешь? На улицу? Зимой? Изза какогото браслета?
Не изза браслета, Димка. А изза вранья. Изза того, что ты меня не считаешь человеком, а лишь удобной бытовой техникой, ресурсом, на котором можно экономить, чтобы пускать пыль в глаза молодым девкам. Забирай свои вещи. И подарок не забудь. Любовка ждёт.
Я стоял, сжимая кулаки. Гордая гордость не позволяла мне просить прощения. Я думал, что она уйдёт, что в свои сорок пять будет гдето в другом месте.
Хорошо, вырвал я. Я уйду. Но ты пожалеешь. Придёшь ко мне, когда кран потечёт или деньги кончатся. А я подумаю, возвращаться или нет.
Я схватил чемодан, пакеты, залез в шкаф, достал тот же пакет с браслетом и сунул его в карман.
Ключи на тумбочку, сказала Алёна, бросив связку ключей на пол.
Подавись, психопатка, испортила мне юбилей, крикнул я.
Дверь за мной захлопнулась. Алёна закрыла её на засов, потом на нижний замок, прислонилась к холодному металлу и сползла на пол.
Она не плакала. Слёзы не пришли, но в груди ощущалось невероятное облегчение, будто сняла тесный, колючий свитер, который носила много лет. На улице, казалось, уже весна.
Алёна прошла к кухне, открыла морозилку, достала кусок свиной шеи, чтобы разморозить к утру. Завтра запечёт её с мёдом и горчицей, купит бутылку хорошего вина и отметит свой личный праздник день освобождения от жадности и предательства.
На следующий день телефон Алёны разрывался: свекровь, золовка, всё кричали, что я «сгубил жизнь её сыночку», что я «ночую в гостинице, бедный». Алёна молча занесла их номера в чёрный список. Позднее пришло сообщение от Любовки: «Алёна, давай поговорим. Я перегорела. Верну браслет в магазин, деньги отдам тебе. Не руби с плеча». Алёна прочитала, усмехнулась и удалила сообщение. Возвращать ничего не надо доверие не откупается чекой.
Через неделю Алёна получила аванс, пошла в ТЦ и купила себе новые сапоги натуральная кожа, удобный кузов, итальянские, те самые, на которые она глядела всю зиму.
Выходя из магазина, в витрине она увидела своё отражение. Уставшая женщина с потухшим взглядом исчезла, а взамен смотрела свободная, уверенная в себе красавица, точно знающая свою цену.
А я, как выяснилось позже от общих знакомых, снял однушку на окраине. Любовка приняла подарок, но не захотела влекти роман со стареющим начальником, у которого, кроме алиментов (если бы были дети) и скандального развода, ничего не осталось. Ей нужны перспективы, а не груз.
Алёна же отремонтировала ванную, сама наняла мастеров, сама выбрала плитку цвета морской волны. Каждый раз, зайдя туда, она улыбалась, вспоминая, как дорого иногда обходятся мужчинам желания пустить пыль в глаза, и как дешево они ценИ теперь, глядя в зеркало ванной, Алёна понимала, что истинное богатство это свобода от чужих ожиданий.
