Тогда, когда нам ещё вспоминали, как в двадцатьчетвёртом году наш семейный юбилей приближался, я заметила, что муж, Василий, держит в руках подарок, который он собирался отдать коллеге, и сразу же отменила семейный ужин.
Матрёна, ты с ума сошла? Куда столько мяса? Мы же не гарнизон кормим, а лишь планируем скромный семейный ужин, раздражённо бурчал Василий, вынимая из корзины упаковку свиной шеи и ставя её на ленту кассы. Можно было курицу взять и пользы, и цены в два раза меньше.
Я лишь тяжело вдохнула, поправив сумку на плече. Этот спор разворачивался каждый раз перед праздником. На людях Василий умел бахвалиться достижениями в работе, но дома превращался в настоящего скрягу: каждая копейка считалась, каждый лишний продукт воспринимался как напор на семейный бюджет.
Витя, у тебя юбилей, пятьдесят лет, шепнула я, чтобы кассирша не услышала, придут твои родители, сестра с мужем, коллеги с завода. Я не могу подать лишь варёную курицу и картошку в мундире. Гости поймут иначе.
Поймут, да так же, как и мы, пробормотал он, но всё же оставил мясо, заметив укоризненный взгляд женщины из очереди. Ладно, бери. Но на салаты экономим: без ваших креветок и авокадо. Оливье и винегрет классика, всё едят и хвалят.
Мы вышли из супермаркета, обременённые пакетами. Я держала два тяжёлых, он один, в котором звенели бутылки с алкоголем. Он постоянно спасал спину, ссылаясь на старую травму из армии, хотя на даче у мамы грузил цементные мешки.
Дома началась привычная предпраздничная суетушка. До юбилея оставалось два дня. Я составила план готовки: холодец ставлю сегодня вечером, завтра утром печь коржи для торта, а нарезку и основное блюдо откладываю на сам день. Готовка когдато была радостью, но в последние годы стала тяжёлой ношей. Василий постоянно находил, что то слишком жирно, то недосолено, то «зачем так дешево».
Вечером, когда холодец тихо булькал, распространяя аромат листьев лавра, Василий ушёл в спальню смотреть новости. Я осталась одна, мыла посуду и думала, как скоро мне будет сорок пять, а я всё ещё в тех же зимних сапогах, которые уже дважды клеила. На мою просьбу купить новые он ответил: «Сезон кончится, осенью посмотрим, может, скидки будут».
Утром он пошёл на работу начальником отдела логистики в крупную торговую фирму. Зарплата у него была приличная, но я почти её не видела. У нас был «раздельный бюджет» в его пользу: он платил за коммунальку и машину, а я, получая зарплату медсестры, тянула продукты, бытовую химию, одежду и подарки родным. Оставшиеся деньги он складывал в «кубышку» сейф в шкафу, код от которого знал только он. «На старость», говорил он, «или на мечту», не уточняя, о какой мечте речь.
Я решила протереть пыль в верхнем шкафу прихожей, куда редко кто заглядывал. На верхней полке лежали старые шапки, шарфы и коробки с обувью не по сезону. Стоя на табурете, я дотянулась до самого дальнего угла и случайно задела чтото твёрдое за стопкой свитеров.
Это был красивый глянцевый пакет из дорогого ювелирного магазина.
Сердце у меня пропустило удар. Неужели Василий решил меня удивить? Ведь мой день рождения был через месяц после его юбилея. Может, он хотел отблагодарить меня за терпение и труд?
Трепещущими руками я развернула пакет. Внутри лежала бархатная коробочка глубокого синего. Открыв её, я увидела на белой подложке золотой браслет, тонко сплетённый, с вкраплениями топазов. Стоимость, как я поняла впервой, превышала пятьдесят тысяч рублей.
Я прижала коробочку к груди, и слёзы навернулись на глаза. Вина за прежнее раздражение терзала меня: я осуждала мужа за экономию, а он, видимо, копил, чтобы сделать меня счастливой. Я хотела снова спрятать подарок, но заметила в пакете чек и маленькую открытку.
В деликатном каллиграфическом шрифте было написано:
«Моей прекрасной Жанне. Пусть твои глаза сияют ярче этих камней. С днём рождения, королева логистики! Твой В.»
Я перечитала надпись несколько раз. «Жанна» имя новой заместительницы Василия, пришедшей в фирму полгода назад, блестящей блондинки с проницательным взглядом. Я видела её на корпоративных фотографиях, которые муж показывал, хвалясь её профессионализмом.
Чек показал сумму семьдесят восемь тысяч рублей. Это стоила моя пара новых сапог, умноженная на десять, ремонт ванной, о котором я просила три года назад, и планируемый отпуск.
Руки задрожали. Я вновь запихнула браслет в коробку, коробку в пакет и поставила всё назад к свитерам. В голове гудел звон: на курицу нет денег, на сапоги нет, а на «королеву логистики» да.
Я посмотрела на кухню: на столе лежало тесто для коржей, на плите остывал бульон для холодца, в холодильнике ждала свиная шея. Я села, глядя в пустоту, и внутри как будто оборвалась последняя струна, удерживавшая годы напряжения. Вспомнила, как штопала его носки, отказываясь покупать новые, как крашила волосы дешёвой краской, как отказывала себе в лишней шоколадке всё ради семьи.
А он воровал у семьи, чтобы дарить золото чужой женщине.
«Твой В.» не «коллега», а «твой». Я встала, решительно подошла к плите, вылила горячий бульон в унитаз, мясо и тесто бросила в мусор, а шию в морозилку, чтобы сама её съесть когданибудь.
Я набрала телефон.
Алло, Вера Петровна? голос мой звучал удивительно спокойно. Здравствуйте, это Ирина. По поводу завтрашнего юбилея Мы вынуждены отменить. Василий заболел, подозрение на инфекцию, врач назначил строгий карантин. Приходить не надо, это заразно. Пожалуйста, передайте Зое и остальным. Спасибо.
Я обозвонила всех: свекровь, золовку, друзей. Всем сообщила, что Василий заболел, все отменяется. Свекровь начала предлагать народные средства, но я твёрдо отказалась пускать коголибо в дом.
Закончив звонки, я пошла в спальню, достала старый чемодан, в котором хранилась наша сумка для поездки в Анапу десять лет назад, и начала складывать вещи Василия: рубашки, брюки, носки, даже то самое заштопанное бельё. Чемодан заполнился, я поставила его в коридор, добавив к нему несколько пакетов с мусором, где оказалось его зимнее пальто и сапоги.
Я надела старые сапоги, пальто, взяла свою сумку и села в кресло у входа, ожидая его.
Василий пришёл в семь утра, напевая чтото под нос. Он остановился у двери, увидел баррикаду из чемодана и пакетов, а я сидела, не снимая пальто, в холодном взгляде.
Иришка, я дома! крикнул он. Что так ароматно? А, это холодец, наверно
Он замер, увидев, что я не встаю. Я сказала ему спокойно:
Мы выбрасываем тебя, Витя.
Он растерялся, пытаясь понять, что значит «выбрасываем». Я объяснила, что нашла подарок, который он прятал под видом делового сюрприза.
Какой подарок? Ты рылась в моих вещах? спросил он, глаза метаясь между шкафом и мной.
Я показала ему чек и открыточку, прочитав вслух:
«Моей прекрасной Жанне»
Он попытался оправдаться:
Это коллективный подарок! Мы с отделом скидались, я лишь купил и спрятал, чтобы Жанна не увидела раньше времени. Открытка корпоративный юмор.
Я лишь улыбнулась, глядя, как он теряется в своих объяснениях.
Коллективный? В отделе десять человек, а каждый отдал по восемь тысяч? Я видела чек, оплата была наличными, сказала я.
Он начал нападать, пытаясь выкрутиться, что деньги его, что он имеет право распоряжаться ими, как хочет. Я ответила, что это наши общие деньги, а он расточает их на чужую «королеву», в то время как я живу в рваных сапогах и экономлю на мясе для собственного юбилея.
Я напомнила ему, что квартира принадлежит мне по наследству от бабушки, а он лишь прописан. Он явно забыл об этом за годы брака.
Ты меня выгоняешь? На улицу? Зимой? спросил он, глядя на меня.
Не изза браслета, а изза лжи, изза того, что ты меня считаешь лишь бытовой утилитарой, ответила я. Убирай свои вещи, а подарок не забудь. Жанна ждёт.
Он схватил чемодан, бросил ключи на пол, и сказал в сторону двери:
Подавись, психопатка, испортила мне юбилей.
Дверь за ним захлопнулась, я закрыла её на засов, потом на нижний замок, прислонилась к холодному металлу и села на пол. Слёз не было лишь ощущение огромного облегчения, будто сняла с плеч тяжёлый, колючий свитер.
Я пошла к морозилке, достала шину, решила разморозить её к утру, запечь с мёдом и горчицей, купить хорошее вино и отметить свой личный праздник день освобождения от жадности и предательства.
На следующий день телефон разрывался от звонков: свекровь кричала, что я «сокрушила жизнь её сыночка», золовка пыталась меня уговаривать, но я занесла их номера в черный список. Вечером Василий прислал сообщение, будто Жанна приняла подарок, но в его квартире его уже не пустили.
«Ира, давай поговорим. Я погорячился. Верну браслет в магазин, отдам деньги. Не руби с плеча», писалось в письме.
Я лишь усмехнулась и удалила сообщение. Доверие нельзя вернуть по чеку.
Через неделю я получила аванс, пошла в торговый центр и купила себе новые сапоги из натуральной кожи, итальянскую пару, на которую я всё лето глазела. Выходя из магазина, в витрине я увидела себя: усталую женщину с потухшим взглядом заменила свободная, уверенная красавица, знающая свою цену.
А Василий, как позже выяснилось, снял небольшую однушку на окраине. Жанна приняла подарок, но не стала строить с ним роман, ведь ей нужны перспективы, а не балласт.
Я сделала ремонт в ванной, сама выбрала плитку цвета морской волны, наняла мастеров и каждый раз, заходя туда, вспоминаю, как дорого обходятся мужчинам желания блеснуть, а как дешево они ценят тех, кто действительно был их тылом.
Не экономьте on любимых, особенно если эти любимые вы сами.
