Золотая клетка, или Исповедь невидимки
При рождении мама дала мне имя Людмила. Говорила, что оно звучит как колокольчик — звонкое, светлое, сулящее счастливую судьбу. Не знала она, что со временем этот колокольчик замолчит, затерявшись в густом тумане чужой воли.
Всё изменилось в день встречи с Ним. Виктором. Статным, с бархатным баритоном и пронзительным взглядом, от которого холодели ладони. Таким, как из романтических сериалов — решительным, галантным, идеальным. Я не разглядела за этим фасадом стальную хватку. Не заметила, как комплименты превратились в инструкции, а забота — в надзор. Просто влюбилась. Наивно, безрассудно, с восторгом девчонки из провинции.
Расписались через полгода. Я верила: если мужчина серьёзен, он не станет тянуть. Ошибка. Его «серьёзность» оказалась желанием обладать. Полностью. Без остатка.
Первые месяцы напоминали сказку. Ужины в московских ресторанах, отпуск в Сочи, шубы из мехового ателье на Петровке. Фото из пятизвёздочных отелей собирали сотни лайков. Но внутри росла пустота. За бриллиантовым глянцем я теряла голос, вкусы, даже право на грусть.
Он выбирал мои платья, поправлял макияж, советовал «сменить тон» при друзьях.
— Людочка, ты же умница, зачем эти дешёвые сережки?
— Хватит сутулиться — ты не дворовая кошка.
— Не смейся так громко — неприлично.
Я пробовала шутить, спорить, но его молчаливое разочарование било больнее криков. Стыд гнал меня в примерную роль. Играла — пока не забыла, где роль, а где я.
Перелом случился, когда заговорила о детях. Мне 31 — биологические часы стучат как набат. Его ответ обжёг ледяным спокойствием:
— Ты с ума сошла? Ребёнок будет мешать моей карьере. Да и зачем? Ты моя девочка — хватит с нас.
Его «девочка» давно стала фарфоровой куклой — красивой, безмолвной, вечно улыбающейся. Он не делится — он владеет.
Теперь я просыпаюсь от кошмаров, где задыхаюсь в тесной шкатулке. Дом — роскошная тюрьма с хрустальными люстрами вместо решёток. Даже мысли здесь под замком — он словно читает их по дрожи век, по интонациям.
Пыталась объяснить: «Любовь — не цепь, даже из платины». Выслушал, погладил по голове:
— Милая, ты устала. Съездим на выходные в Питер — развеешься.
В его голосе не было злости — лишь снисходительность хозяина, уверенного в своём праве решать.
Пишу это, потому что сил молчать больше нет. Люблю ли его? Или призрак, созданный в начале? Не знаю. Но точно чувствую: ещё год в этой роли — и я исчезну. Останутся только его слова, его выборы, его «Людочка».
Как пробить броню его уверенности? Как доказать, что семья — это диалог, а не монолог? Что можно быть счастливыми, не ломая друг друга?
Бежать? Страшно — он стал моей вселенной. Остаться? Страшнее — похоронить себя заживо.
Может, кто-то слышал звон этого колокольчика?..
