В бизнес‑классе висела гнетущая тишина. Пассажиры бросали враждебные взгляды на пожилую женщину, когда она заняла своё место. Тем не менее капитан самолёта всё же обратился к ней к концу полёта.
Аграфена нервно уселась в кресло. В тот же миг разгорелся спор…
— Я не собираюсь сидеть рядом с ней! — громко выкрикнул мужчина лет сорока, будто бы оценивая её простую одежду, и обратился к бортпроводнице.
Его звали Виктор Соколов. Он не скрывал своей надменности и презрения.
— Прошу прощения, но у пассажира точно такой‑то билет. Мы не можем пересаживать места, — спокойно ответила стюардесса, но Соколов продолжал сканировать Аграфену злобным взглядом.
— “Эти места слишком дорогие для таких, как вы”, — бросил он с насмешкой, оглядываясь, будто ищет союзников.
Аграфена молчала, хотя внутри всё сжималось. На ней была лучшая из её простых, но опрятных вещей — единственная пригодная для такого важного события.
Несколько пассажиров переглянулись, кто‑то кивнул Виктору.
Тогда пожилая женщина, сдавив руки в кулаки, тихо произнесла:
— Хорошо… Если в экономе будет место, я перейду туда. Всю жизнь я копила на этот рейс и не хочу быть помехой никому…
Аграфене было восемьдесят пять лет, и это был её первый полёт. Путь из Владивостока в Москву был полон трудностей: бесконечные коридоры, суетливые терминалы, нескончаемые ожидания. Даже один сотрудник аэропорта сопровождал её, чтобы она не заблудилась.
Теперь, когда её мечта была на расстоянии нескольких часов, ей предстояло столкнуться с унижением.
Но стюардесса держалась твёрдо:
— Извините, бабушка, но вы оплатили билет, и имеете полное право находиться здесь. Не позволяйте никому отнимать у вас это место.
Она строго посмотрела на Виктора, а затем холодно добавила:
— Если вы не прекратите, я вызову службу безопасности.
В ответ он смутно нахмурился и замолчал.
Самолёт поднялся в небо. В волнении Аграфена уронила свою сумку, и вдруг Виктор безмолвно помог ей собрать вещи.
Вернув сумку, он задержался на медальоне, инкрустированном кроваво‑красным камнем.
— Красивый медальон, — сказал он. — Рубин, наверное. Я немного разбираюсь в антиквариате. Такое не дешево.
Аграфена улыбнулась.
— Не знаю, сколько стоит… Отец подарил его маме перед отъездом на войну. Она никогда не вернулась. Позже мама передала его мне, когда мне исполнилось десять.
Она раскрыла медальон: внутри лежали две старые́ фотографии — одна показывала молодую пару, другая — улыбающегося мальчишку.
— Это мои родители, — прошептала она. — А вот мой сын.
— Он летит к вам? — спросил осторожно Виктор.
— Нет, — опустила голову Аграфена. — Я отдала его в детдом, когда он был младенцем. Тогда у меня не было ни мужа, ни работы, и я не могла обеспечить ему нормальную жизнь. Недавно ДНК‑тест показал, что он мой. Я написала ему письмо, но он ответил, что не хочет меня знать. Сегодня у него день рождения, и я просто хотела быть рядом хотя бы на минуту.
Виктор был ошеломлён.
— Зачем тогда лететь?
Пожилая женщина слабой улыбкой скользнула по губам, в глазах её мерцала горечь:
— Он командир полёта. Это единственный способ подойти к нему поближе, хотя бы на мгновение.
Виктор молчал, от него охватила стыдливость, и он опустил глаза.
После того как стюардескa услышала их разговор, она тихо ушла в кабину пилотов.
Через несколько минут в салоне прозвучал голос командира:
— Дамы и господа, скоро начнём посадку в Шереметьево. Но прежде я хочу обратиться к одной особой на борту. Мама… пожалуйста, оставайтесь после посадки. Я хочу вас увидеть.
Аграфена замерла. Слёзы стекали по её щекам. Тишина окутала кабину, а потом кто‑то начал хлопать, другие улыбались сквозь слёзы.
Когда самолёт коснулся полосы, командир нарушил правила: выбежал из кабины пилотов, без раздумий бросился к Аграфене, обняв её так, словно хотел вернуть потерянные годы.
— Спасибо, мама, за всё, что вы для меня сделали, — прошептал он, прижимая её к себе.
Аграфена всхлипывала, отвечая:
— Прощать нечего… Я всегда тебя любила…
Виктор отступил в сторону, опустив голову. Он понял, что за простыми одеждой он скрывает огромную жертву и безграничную любовь.
Это был не просто рейс. Это была встреча двух сердец, разлучённых временем, но всё же нашедших друг друга.