В январе Людмилу настиг климакс. Сначала событие не сулило тревог: ни приливов, ни ночной потливости, ни головокружений. Просто исчезли месячные — и всё. Здравствуй, осень жизни!
К врачу не пошла — и так начиталась статей в интернете. Подруги завидовали: «Тебе, Людка, повезло! У меня в твои годы адские мигрени были!» Словно сглазили. Вскоре тело взбунтовалось: скачки настроения, слабость, отёки по утрам. Наклониться к внучке Сонечке — мука. Спина ныла ново́й, зловещей болью.
Невестки первыми забили тревогу: «Мама, вы как тень! К врачу немедленно!» Людмила молчала. Сомнения грызли её давно. А потом грудь загорелась пламенем, низ живота скрутило спазмами. По ночам, под храп супруга Николая Петровича, она лежала, уставившись в потолок, и плакала. Как не хотелось умирать! Всего пятьдесят три, до пенсии рукой подать. С мужем дачу в Подмосковье присматривали. Сыновья — успешные юристы. Невестки заботливые: краску для седины подбирают, платья «маскирующие» дарят. Внучка Соня — свет в окошке. В балетную школу ходит, осенью в первый класс. Кто встретит её у школы? Кто пирожками побалдует?
Пережила весну кое-как, к сентябрю стало невмоготу: одышка, живот будто ножами резали. Решилась на приём. В консультацию приехали всем кланом: Николай Петрович с сыновьями ждали в машине, невестки — в коридоре.
Гинеколог, щурясь в монитор, заполняла историю болезни: «Когда последние месячные? Когда боли начались?» Осмотр длился вечность. Врач хмурилась, щупала живот, потом резко бросила: «Одевайтесь» — и набрала номер. «Онкоцентр? Срочный перевод! Пациентка Павлова, 53 года. Похоже, четвертая стадия. Матки не пальпирую… Да, первичное обращение. Лесные люди, ей-богу…»
Людмила дрожала, натягивая юбку. Слова «четвёртая стадия» звенели в ушах. В коридоре невестки ахнули, увидев её лицо. «Срочно в Первую горбольницу! Онкология, второй этаж!» — рявкнула врач, суя направление.
В машине Николай Петрович давился слезами. Сыновья молчали, сжимая руль. Невестки обнимали свёкровь, чьё тело билось в конвульсиях. В промежутках между схватками боли Людмила видела за окном жёлтые клёны. Прощалась мысленно с Сонечкой, с дачей, с недопитой утренней кофе…
В онкоцентре приняли сразу. Семья столпилась у окна, пока Людмилу уводили в кабинет. Через полчаса туда ворвалась бригада с каталкой. Медсёстры бежали, крича: «Экстренные роды!» Николай Петрович, услышав «рожает», рухнул на стул.
В родзале Людмила лежала рядом с хрупкой девчушкой-студенткой. Профессор, поправляя очки, поинтересовался: «За что расплачиваемся, мамаши?»
«За шампанское на юбилее!» — простонала студентка.
«А ты?» — врач потрепал Людмилу по плечу.
«За… за ночь после юбилея», — выдавила она. Стыд жёг щёки. Бабушка, толстуха, да ещё и в положении…
«Ну что ж, тужься, бабушка! Твой «рак» на выход просится!»
Через два часа акушерка вышла к семье:
«Павлова Людмила Николаевна. Родятки здесь?»
«Мы!» — хором шагнули вперёд.
«Поздравляю. Мальчик, 3650 граммов. Кто отец?»
«Я…» — Николай Петрович охрип от потрясения.
«Ну ты даёшь!» — акушерка присвистнула. — «Чуть не опоздали — воды отошли в лифте. Как вас в онкологию-то занесло? В следующий раз климакс с УЗИ проверяйте, батюшки мои!»
