Нет ничего страшнее на свете…
“Ну что, у Артёма всё в порядке. Выписываю в садик, — доктор протянула Татьяне справку. — Не болей больше, солнышко.”
Мальчик кивнул и улыбнулся маме.
“Пойдём, — Татьяна взяла сына за руку и на прощание обернулась. — До свидания.”
“Пока-пока!” — весело махал рукой Артём.
В коридоре Татьяна усадила его на стул и пошла за куртками в гардероб. Мальчик болтал ножками и с интересом разглядывал других ребятишек. Одевшись, мама замотала шарф покрепче.
“Завтра в садик. Соскучился по ребятам?”
“Ещё бы!” — засмеялся Артём.
Они вышли из поликлиники и зашагали по снежной улице к автобусной остановке.
“Ма-ам! Ма-ам!..” — ёрзал Артём, дёргая Татьяну за рукав.
“Что, зайчик?” — отвлеклась она от мыслей о завтрашнем выходе на работу и возвращении к привычной жизни.
Она посмотрела туда, куда показывал сын, и увидела женщину с раскрытой коляской. В ней сидел мальчик лет пяти — рот полуоткрыт, по подбородку стекала слюна, взгляд пустой, будто в никуда.
Татьяна резко отвела глаза.
“Мама, а почему он в коляске? Он же уже большой…” — прошептал Артём.
“Он болен, — коротко ответила Татьяна.
“Но меня же ты не возила, когда я болел?”
“Пойдём быстрее, — она потянула сына за руку, оглядываясь на удаляющуюся женщину. — Он болеет по-другому.”
С тех пор как родился Артём, Татьяна не могла спокойно смотреть на больных детей — сердце сжималось от боли. Она ловила себя на мысли: а смогла бы она так? Выдержала бы этот крест? Или сдалась бы, оставив ребёнка в роддоме? Нет, никогда. Даже мысль об этом была невыносима.
В автобусе, пока Артём щебетал о чём-то своём, Татьяна вспомнила…
***
Когда-то она была весёлой и беззаботной. Встречалась с парнями, но о семье не торопилась думать. А потом глядь — подруги уже замужем, у кого-то дети в школу ходят, а её всё спрашивают: “Тань, ну когда же ты остепенишься?”
Со временем и ей захотелось семьи. Но те, кто нравился ей, уже были женаты или, наученные горьким опытом, не спешили в серьёзные отношения. А те, кто проявлял интерес, её не цепляли. Классика жанра.
Потом появился он. Не её тип, но родные хором твердили: “Да когда же ещё? Возраст-то идёт!” Будущий муж клялся в любви, рисовал радужные перспективы, сделал предложение — и Татьяна согласилась. Свадьба, беременность почти сразу — чего тянуть? Тридцать три, не шестнадцать.
Она ходила, гладя животик, улыбалась детям на улицах, засматривалась на крошечные комбинезончики. Уже любила свою малышку — почему-то была уверена, что будет девочка.
Но токсикоз прошёл, а его сменили кошмары — снилось, что ребёнок пропал, что коляска пуста. Просыпалась в холодном поту, хваталась за живот — жив, ещё тут… Но успокоиться не могла.
“Это нормально, — утешала врач. — Все беременные переживают.”
Однажды она не почувствовала шевелений. Весь вечер прислушивалась, а утром побежала на УЗИ.
“Почему вы молчите?! — чуть не крикнула Татьяна, видя, как врач хмурится у экрана. — Что с ребёнком?”
“Успокойтесь, мамочка, сердце бьётся, — врач включила динамик, и Татьяна услышала частый стук. — Просто спит крепко, не шевелится.”
“Он? Мальчик?”
“А вы не знали?”
Когда малыш наконец пихнул её изнутри, Татьяна рассмеялась сквозь слёзы:
“Живой! Проснулся!”
Чем ближе роды, тем страшнее. Живот огромный, спина болит невыносимо.
“Богатырь у вас будет, — улыбались врачи.
“А я справлюсь?”
“Куда вы денетесь, — отмахнулась акушерка.
“Но я же старородящая, у вас так пишут…”
“И в сорок рожают. Всё будет хорошо.”
“А можно кесарево?” — робко спросила Татьяна.
“Зачем? Показаний нет. Сама справитесь.”
Но сны не отпускали. Она умоляла, спорила, даже обидела заведующую роддома, когда та отказалась её слушать.
“Я вам не доверяю!” — выпалила Татьяна и вышла, трясясь от злости.
Может, она и правда истерит? Но откуда тогда берутся больные дети?
Нашла номер знакомого врача через бывшую коллегу. Тот, не мудрствуя лукаво, назначил дату кесарева. От него веяло спокойствием и уверенностью — и Татьяна наконец расслабилась.
“Обвитие пуповиной…” — услышала она перед операцией.
А потом — первый крик.
“Ваш богатырь!” — врач поднял мокрого, красного малыша.
***
И вот этот самый лучший в мире мальчик сидит рядом в автобусе и тараторит без умолку.
“Ты купишь мне машинку? Прямо сейчас?”
“Куплю, — кивает Татьяна.
Она снова вспоминает того мальчика в коляске. Как же тяжело его маме…
Раньше она думала, что счастье — это карьера, деньги, любящий муж. Но настоящее счастье — это когда твой ребёнок жив, здоров и сжимает твою руку своей маленькой ладошкой.
Врачи спасают жизни. Да. Но иногда стоило бы прислушаться к материнскому сердцу.
