13апреля, 2025г.
Дождь стучал по подоконнику моей небольшой однушки в Москве. Я сидел у окна, наблюдая, как капли рисуют причудливые узоры на стекле. На кухне звенела посуда Василиса мыла чашки после ужина.
Чай? спросила она, протягивая керамическую чашку.
Давай.
Я слышал каждый её шаг, знал, как она перемещается по квартире, и в то же время будто бы с минуты на минуту. Мы живём вместе уже почти девять лет, почти треть нашей жизни. Познакомились мы на втором курсе факультета журналистики в общежитии на Арбате.
Тогда всё было просто: лекции, ночные разговоры, первая романтика без лишних слов. Мы съехались рано слишком рано, как я позже понял. Не было ухаживаний, никаких предложений просто однажды мои вещи перестали возвращаться в общежитие.
Василиса поставила передо мной чашку с мятным чаем и села рядом.
Мама звонила, начала она. Спрашивала, как продвигается проект.
И что ты ей ответила? спросил я.
Что ты, как всегда, перфекционист, и всё идёт медленно, улыбнулась она. Мама, Ирина Петровна, всегда относилась ко мне тепло, ни разу не задавая прямой вопрос о свадьбе. Даже наши друзья часто спрашивают: «Почему вы всё ещё не женаты?», а я только улыбаюсь.
Знаешь, неожиданно сказал я, сегодня вспомнил Ивана Иванова.
Василиса усмехнулась.
Опять он? Твой идеал.
Нет. Просто он пример того, как можно прожить вместе десятки лет без официальных штампов, а можно устроить пышную церемонию и уже через год развестись.
Штампы ничего не гарантируют, кивнула она. Статистика на твоей стороне.
Именно, ответил я, отведя глоток чая и глядя в окно.
У Людмилы из отдела развод, прошептала она, едва слышно. Третий брак. Каждый раз верила, что теперь навсегда.
А мы даже не начинали, улыбнулся я. И всё равно вместе.
Да, всё равно вместе, подтвердила она, её глаза блестели в свете дождя.
Я знал, что иногда она задумывается о детях. Не говорит открыто, но я замечал, как задерживается у витрин с детской одеждой, как улыбается, наблюдая за малышами в парке. И мне тоже порой хотелось бы детей, но сейчас в нашей съемной квартире и в условиях нестабильных заказов дизайнерафрилансера это было бы слишком рискованно. Может, когданибудь.
Я боюсь повторить ошибки родителей, сказал я внезапно. Они всю жизнь только имитировали семью для соседей и родственников, но в реальности даже разговаривать друг с другом не хотели.
Василиса положила руку на мою ладонь.
Ты не наш отец, а я не моя мать, тихо произнесла она. Мы это мы.
Но если мы поженимся у меня прервалась речь.
Если поженимся, ничего не поменяется, Антон. Разве что в паспорте будет другая фамилия. А пока будем ссориться изза немытой посуды, смеяться над глупыми сериалами, ты будешь засыпать за ноутбуком, а я укрывать тебя пледом.
Я посмотрел на её морщинки у глаз, появившиеся за эти годы, на родинки на шее, на руки, знакомые как мои собственные.
А дети? спросил я, едва слышно.
Василиса вдохнула и вздохнула.
Дети Я не знаю, хочу ли их сейчас. Иногда боюсь, что не успею. Но если захочу только с тобой, и только если ты тоже захочешь. Без ультиматумов.
Она встала, собрала чашки.
Знаешь, что сегодня сказала Людмила на работе? Что завидует нам, потому что мы настоящие, без масок и штампов.
Мы послушали, как дождь стучит в окно, а спустя неделю Василиса встретилась со своей младшей сестрой Олеся в кафе на Тверской.
Как жизнь? спросила Олеся, откусывая чизкейк. Этот малыш, которого я сейчас ношу, полностью меня контролирует.
Всё как обычно, улыбнулась Василиса. Работа, дом, ты.
Олеся положила ложку и посмотрела серьёзно.
Кать Я не хочу вмешиваться, но мне интересно: вы уже определились? Девять лет вместе Я с Сергеем расписалась полтора года назад, и все говорили, что мы «тянем».
У нас всё иначе, ответила она. Мы просто живём.
Ты же хочешь семью? Дети? спросила Олеся, положив руку на живот. Я раньше думала, что не готова, но когда увидела две полоски на УЗИ, почувствовала прилив любви
Я не боюсь детей и брака, мягко сказала Василиса. Боится меня «пора» и давление общества. У нас с тобой своя история, она может отличаться от твоей, но она наша и она реальна.
А если он никогда не будет готов? тихо спросила сестра. Прости, я просто переживаю за тебя.
Василиса сжала её руку.
Самое страшное не в том, что он не готов, а в том, что он сделает всё «для галочки». Я бы это сразу почувствовала. А пока я счастлива каждый день, даже когда ругаемся. Разве этого мало?
Олеся прослезилась, но улыбка не покидала её лица.
Прости, это, наверное, гормоны. Хочу, чтобы у тебя было всё самое лучшее.
У меня уже есть, сказала Василиса, глядя на меня. Чизкейк, сестра и ты, когда вернёшься домой.
Через несколько дней я встретился с отцом, Владимиром Сергеевичем, который приехал без предупреждения. Мы редко виделись, наши разговоры обычно ограничивались короткими звонками на праздники. Отец осмотрел мою скромную квартиру, сел на стул, предложенный мной.
Как дела, сынок? Мама передавала привет, сказал он.
Всё нормально, работаю, ответил я.
А где Василиса? спросил он.
На работе, вернётся к семи, сказал я.
Неловкая пауза. Отец вертел в руках старый ключ от «Лады».
Слушай, Антон, начал он, мать волнуется. Мы видели в соцсетях, что Олеся беременна. Красивые фотографии.
Я почувствовал, как сжалось в груди.
Папа, если речь идёт о свадьбе и детях
Да нет, отмахнулся он, но в глазах читалась мысль. Я просто смотрю на вас. Девять лет вместе это серьёзно. И я хочу сказать, что ты молодец, что не повторяешь наши ошибки.
Я поднял брови.
Мы с твоей матерью поженились, потому что нам было удобно, а потом всю жизнь об этом вспоминали. «Изза тебя я не поехала учиться», «изза тебя карьера не сложилась». Глупо, конечно, но виноваты только мы. Штамп в паспорте не склеивает трещины, иногда даже удерживает от расставания.
Отец посмотрел на меня с редкой, уставшей откровенностью.
Я не говорю, что брак это плохо. Я говорю, что ты чувствуешь большую ответственность, и это правильно. Лучше быть честным, чем жить в идеальной картинке. Ты часто обсуждаешь это с Василисой?
Постоянно, выдохнул я.
Хорошо. Главное, чтобы вы были на одной волне. Всё остальное либо придёт, либо нет, но решение должно быть вашим, а не «по желанию родителей».
Разговор завершился тем, что отец отказался остаться на ужин, сославшись на дела. При провожании я спросил:
Пап, ты сожалеешь?
Он задумался, потянул пальто.
О том, что женился на твоей маме? Нет. О том, как мы всё испортили потом да, каждый день. Береги то, что у тебя есть, сынок. Штамп не броня.
Вечером я рассказал Василисе о визите отца. Она обняла подушку, слушала, а потом сказала:
Знаешь, Олеся тоже приходила с вопросами.
И что? спросил я.
Я сказала, что счастлива именно такой, какая есть.
Я обнял её, притянув к себе. Снаружи снова шёл дождь.
Есть коечто, чего мне всё ещё не хватает, прошептала она в мою грудь.
Что? спросил я, и сердце чуть задержало удар.
Чтобы ты перестал иногда ворчать по ночам, когда ты проигрываешь в онлайншахматы.
Я рассмеялся, она подняла голову и поцеловала меня. Я понял, что наш путь не стоит на месте. Мы медленно, но уверенно движемся по маршруту, который сами прокладываем. День за днём, разговор за разговором. Станция «Навсегда» может быть не точкой на карте, а самим путешествием.
За эти девять лет мы прошли через мои депрессии после провальных проектов, её ночные смены, три переезда, болезнь её мамы. Выстояли, не разбившись.
Василиса, сказал я.
Мм? спросила она.
Спасибо, что ты есть.
Она обернулась, улыбнулась той привычной, слегка уставшей, но тёплой улыбкой, которую я люблю больше всего.
Я тоже тебя люблю, прошептала она.
Я подошёл к окну, взглянул на редкие огни Москвы. Не знаю, что принесёт год, пять или десять лет вперёд, придём ли мы к той самой «станции», о которой мечтают другие. Знаю только, что завтра проснусь рядом с Василисой, и это уже достаточный ответ.
Урок, который я вынес: счастье не измеряется печатями в паспорте, а тем, насколько ты умеешь ценить каждый совместный миг, даже если он промок от дождя.
