Старый гастроном на окраине Уфы славился среди местных: вкусные блюда, щедрые порции, душевные продавщицы. Анна Семёновна проработала там пятнадцать лет — сначала за прилавком, потом заведующей отделом. Она всех знала, всё помнила — кому добавить картофельного пюре, кто ждёт свежих пирожков, а кому положить побольше, «от души».
В тот день она торопилась из кладовой с подносом оливье. Только поставила его в витрину, как заметла знакомую фигуру — высокий мужчина в потёртом пальто, с грустью в глазах, стоял у прилавка и будто кого-то высматривал.
Анна быстро подошла:
— Если вы ищете Олю, она сегодня не вышла. Вернётся через неделю. Вам, как всегда — котлеты и курицу?
Мужчина удивился:
— Вы даже помните, что я обычно беру?
— Конечно. Вы же наш постоянный клиент, — покраснела Анна.
Он смутился, но вдруг тихо добавил:
— Я всё хотел к вам подойти, Анна, а всё к Оле попадаю. Обидно даже.
— А вы откуда знаете моё имя?
— Так у вас на бейдже написано.
Сзади раздался раздражённый голос Татьяны Михайловны:
— Мужчина! Не задерживайте очередь! За вами уже толпа!
Он вздрогнул:
— Простите. Домашние котлеты, пожалуйста…
И уже тише, глядя прямо в глаза:
— Может, когда-нибудь мне настоящие домашние котлеты приготовит добрая женщина. Извините, Анна, колец не вижу… если вы свободны — может, я вас провожу после работы? Я живу через дорогу, один.
Анна едва кивнула и протянула ему пакет. Сердце стучало, будто снова было восемнадцать.
— Значит, до вечера, — улыбнулся он. — Меня, кстати, Серёжей зовут.
Весь день Анна будто парила в облаках. Даже Таня заметила:
— Ань, ты не простудилась? Лицо горит, будто после жаркой бани!
— Всё в порядке, Танечка, просто день хороший.
Перед закрытием Анна поправила помаду, завязала платок и вышла. Сергей уже ждал.
— Может, прогуляемся? Или в кино сходим?
На улице хлопья мокрого снега прилипали к ресницам. Они шли по аллее, будто знали друг друга сто лет. Вдруг он предложил:
— Анечка, пойдём ко мне? Чайку попьём, согреемся. Я рядом.
— Как-то неудобно… мы ведь почти не знакомы…
— Как не знакомы? Я тебя уже год наблюдаю. Хожу, любуюсь, как ты за прилавком стоишь — добрая, ласковая. С бабушками не торопишься, с детьми шутишь. Будто всю жизнь тебя знаю. А ты меня — неужели не узнаёшь?
Она улыбнулась:
— Ладно, Серёжа. Пошли, а то и правда — промёрзла.
В его квартире было скромно, но тепло. Он помог снять пальто, поставил сапоги сушиться, заварил чай с мёдом, достал пряники.
Когда за окном разыгралась метель, он вдруг сказал:
— Останься. Я на кухне устроюсь. Куда тебе идти в такую погоду?
Аня огляделась — тихо, уютно, сердце шептало: не уходи.
— Хорошо… останусь…
Она легла на диван, он — на кухне. Но проснулись они вместе — врозь не получилось.
Когда Оля вернулась после больничного, то сразу увидела, как Сергей встречает Аню после смены.
— Гляди-ка, не растерялась! Я только заболела — ты уже жениха нашла! — смеялась она.
На самом деле Оля радовалась. Ведь счастливая Анна светилась, как солнце, и её тепло согревало всех вокруг. А настоящее счастье видно издалека. Даже котлеты в тот день разлетались, как горячие пирожки.
