В безмятежном санатории «Берёзовый берег», где волны шепчут тайные стихи, я, Агафья, бросилась в вечерний танцевальный полёт, не задумываясь о романтике, лишь желая ускользнуть от суеты будней, впитать живую мелодию саксофона и почувствовать лёгкое покачивание под неё.
Зал наполнялся гулом голосов, словно река из людей, а я в воздушном шёлковом платье ощущала себя школьницей на первой дискотеке. Внезапно на моё плечо легла чужая, но знакомая рука.
Можно потанцевать? прозвучал мужской шёпот. Я обернулась, улыбка готова была принять незнакомца, но лицо, что появилось, было тем самым, что я не видела сорок лет.
Это был Пётр мой первый юноша из школьных коридоров, тот, кто втихомолку оставлял стихи в полях тетрадей и провожал меня до дверей дома.
Ноги будто окутала облачная вата. Пётр? прошептала я, будто в сне. Он улыбнулся игривой, знакомой улыбкой, словно мы только что сидели рядом на школьной парте.
Привет, Агафья, сказал он, голосом, будто время сжало наши встречи в одну минуту. Потанцуешь?
Мы шагнули на паркет, оркестр взялся за старый свинг, и в танце казалось, что годы не прошли. Он помнил, как мне нравится, когда партнёр ведёт уверенно, но мягко, без резких рывков. Я вновь ощутила себя восемнадцатилетней девой, верящей, что жизнь только начинается.
Встреча после сорока лет не просто совпадение, а шанс, меняющий взгляд на прошлое и будущее, прошептал я себе в полусне.
В паузе мы отдохнули за столиком в углу, где воздух пахнул лёгким ароматом духов и лёгкой дымкой воспоминаний. Я думал, что больше тебя не увижу, признался он. После выпускных всё закрутилось: учёба, работа, переезды И вот уже сорок лет пролетели.
Я рассказала о браке, который оборвался несколько лет назад, о детях, каждый из которых живёт своей жизнью. Пётр поведал, как три года назад потерял жену и как тяжело было привыкнуть к одиночеству. Мы говорили, будто наш язык не менялся, лишь оттенки стали глубже, а шутки теплее.
Снова заиграла музыка, и Пётр протянул руку. Ещё один танец? спросил он. Так проходил вечер: танец за танцем, разговор за разговором, каждый шаг наполняясь странной, почти мистической лёгкостью.
Под конец танцев мы вышли на террасу, где над Чёрным морем лёгкая дымка растворялась в ночи, а маяки бросали золотистый свет. Знаешь, когдато обещал, что станцуем вместе в шестьдесят, прошёптал он. Я замерла, вспомнив детскую шутку, казавшуюся тогда далёкой сказкой.
И вот, улыбнулся он, сдержал слово.
В горле застрял комок, но сердце билось так же, как в восемнадцать. Я поняла, что первая любовь прекрасна, потому что заканчивается, а теперь передо мной стоял Пётр с сединой в волосах и морщинами в глазах, но в нём я видела того мальчишку, который когдато писал стихи на полях тетрадей.
Возвращаясь в комнату, я ощущала, как сердце бьётся в ритме юного ветра. Судьба дала второй шанс, не для повторения прошлого, а чтобы пережить его поновому.
Встреча, полная нежности и воспоминаний, открыла мне значение прошедшего и настоящего, показала, что даже после десятков лет можно начать чтото новое.
На следующий день Пётр предложил пройтись по берегу, и я, не задумываясь, согласилась. Солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая воду в золотисторозовые оттенки. Пляж был почти пуст, лишь чайки скользили над морем, а гдето вдали пожилая пара собирала ракушки.
Мы шли босиком, позволяя прохладным волнам ласкать наши ступни. Пётр делился историями: как после школы судьба бросала его в разные уголки, какие путешествия обещали счастье, но не давали того тепла, которое в его улыбке с тех школьных лет. Я слушала, чувствуя, как каждое слово стирает годы молчания между нами.
Вдруг он остановился, поднял с песка небольшой кристалл янтаря и протянул мне.
В детстве я считал янтарь кусочком солнца, упавшим в море, улыбнулся он, пусть будет твоим талисманом.
Я сжала камешек, ощутив его внутреннее тепло, будто море не успело его охладить. Глядя на Петра, я увидела не только мужчину, которым он стал, но и того юного школьника, способного когдато сделать мир светлее.
Прогулка длилась, казалось, несколько часов, хотя в реальности пролетели лишь минуты. Возвращаясь, ветер развевал мои волосы, а Пётр мягко откидывал пряди с моего лица тем же движением, которое я помнила с юности. Я поняла, что не хочу воспринимать эту встречу как сентиментальное приключение, а как реальный шанс, свободный от страха перед будущим.
Вечером, сидя на веранде санатория, мы любились закатом. Нет громких признаний, лишь тишина, дарящая уют и безопасность. Пётр положил руку на мою и тихо сказал:
Может быть, жизнь действительно улыбается нам во второй раз.
И впервые за долгое время я поверила в это.
