В СЕМЬЕ РАЗЛАД – ТАК И ДОМУ НЕ РАД
— Ненавижу его! Он мне не отец! Пусть убирается к чёрту. Проживём и без него! — Лида скрипела зубами от ненависти к отчиму.
А я не понимала, откуда столько злобы. Почему нельзя жить мирно? Мне и в голову не приходило, какие бури бушевали за стенами этого дома.
…У Лиды была сводная сестра Алиса — родная дочь матери и отчима. Со стороны казалось, что он одинаково любит обеих. Но это лишь видимость. Лида после школы никогда не спешила домой. Она высчитывала, когда ненавистный отчим уйдёт на работу. Если ошибалась и заставала его, тут же «вскипала». Шептала мне:
— Он здесь! Катя, посиди у меня, ладно?
А сама с грохотом захлопывалась в ванной и не выходила, пока не стихнут его шаги. Лишь когда дверь захлопывалась за ним, она появлялась, вытирая мокрые ладони.
— Ушёл, наконец! Кать, тебе повезло — родной отец есть. А я… — Она бросала сумку на диван. — Пойдём, поедим.
Мать Лиды стряпала как на праздник. В этом доме еда была святым. Завтрак, обед, ужин — всё по расписанию, с расчётом на калории. Сколько бы я ни приходила — на плите всегда дымился суп, а кастрюли укутывались полотенцами, словно младенцы.
Ещё Лида терпеть не могла Алису, младшую на десять лет. Щипала её, дразнила, могла дать подзатыльник. Лишь годы спустя сёстры стали не разлей вода.
Лида выйдет замуж, родит дочку. Потом вся семья, кроме отчима, уедет в Германию.
…Через двенадцать лет у неё родится вторая дочь. Алиса так и не выйдет замуж, но станет второй матерью племянницам. В чужой стране они сплотятся ещё крепче. С родным отцом Лида будет переписываться до самой его смерти. У него новая семья, но она — его единственная дочь.
Я росла в полной семье, но все мои подруги были без отцов. Тогда я не понимала, почему они так ненавидят отчимов. Оказалось, не зря.
У Насти мать и отчим пили без меры. Она стыдилась их, никогда не звала в гости. Знала: отчим накричит, а мать ещё и ремнём закатит сцену. Но в шестнадцать Настя сама могла дать сдачи — и её оставили в покое.
— Катя, приходи на день рождения! — как-то сияя, сказала она.
Я опешила:
— К тебе? Боюсь… Отчим не выгонит?
— Пусть попробует! Всё, он мне не указ. Мама дала адрес родного отца. Теперь он за меня горой. Приходи, мама готовит.
…День рождения. Я с подарком стучу в дверь.
На пороге нарядная Настя:
— Заходи! Садись за стол.
Её мать и отчим стояли у стенки, кивнули мне угрюмо.
На столе — плов в эмалированной миске, хлеб да лимонад в гранёных стаканах. Сверху — крохкие слоёные язычки. Больше ничего. Но Настя сияла — для неё это был пир.
Господи, чем они питались в будни? Я вспомнила свои именины: мама стояла у плиты сутками. Оливье, котлеты, торты…
Я притворно похвалила плов, откусила хлеба. Слойку не тронула — крошилась.
Родители Насти так и стояли, будто часовые. В углу на кровати шевелилась бабка:
— Зина, не пей! А то опять забудешь покормить…
Настя покраснела:
— Бабуль, тут только лимонад!
Старуха отвернулась к стене.
— Спасибо за угощение! — я вскочила из-за стола.
Мы с Настей сбежали. Молодости не до стариков…
Через год Настя потеряет мать, отчима, бабку. Останется одна в двадцать пять. Замуж не выйдет, детей не будет. Будет у неё и мой бывший муж — подберёт его, когда я уйду. Но и с ним не сложится. Видно, характер у подруги колючий.
…Ещё у меня была подруга Таня. Ей четырнадцать, а старшей сестре Любе — восемнадцать. Люба казалась мне взрослой и неприступной. Серьёзная, строгая.
Их мать навещала раз в неделю — привозила еду, готовила. Сама жила с первым мужем. Люба — от него, Таня — от второго. Прожив с тем пару лет, мать вернулась к первому.
Я завидовала Тане — полная свобода. Мать, видно, замаливала вину перед первым мужем, у Любы — толпа ухажёров. Таня была сама по себе.
Позже она выйдет замуж, родит дочь. Муж сядет надолго. Таня спится. Мёртвую её найдёт Люба. Сорок два года…
…Новой в нашем классе была Лера. Красавица, фигура — песня, голос —
