Я — Анна Смирнова. В двадцать девять лет я устроилась горничной в особняк семьи Новиков, живущих в подмосковном коттеджном посёлке.
Вдова. Муж погиб в обрушкающемся здании, а единственное, что у меня осталось, — четырёхлетний сын Михаил.
Я обратилась к госпоже Новиковой за работой. Она холодно посмотрела и сказала:
— Начнёшь завтра. Но ребёнок твоего должен оставаться в задней части дома.
Я кивнула. Выбора не было.
Мы жили в крошечной комнате с протекающей крышей, на одном матрасе. Каждый день я мыла мраморные полы, полировала унитазы, убиралась после троих избалованных детей новиковой семьи. Их глаза никогда не встречались с моими.
Только мой сын наблюдал. И каждый вечер шептал:
— Мама, я построю тебе дом больше этого.
Я учила его считать мелом на старых плитках, а он листал изношенные газеты, будто это учебники.
Когда ему исполнилось семь, я умоляла госпожу Новикову:
— Пожалуйста, пусть мой сын ходит в школу с вашими детьми. Я возьму больше смен, заплачу из зарплаты.
Она отозвалась хиханьем:
— Мои дети не играют с детьми служанок.
Тогда я записала Мишу в обычную школу в нашем районе. Он шёл туда два часа пешком, иногда босиком, но никогда не жаловался.
К четырнадцати годам он уже выигрывал всероссийские конкурсы. Судью из Великобритании заметила его талантливость, помогла получить стипендию в Канаду, где он поступил в престижный научный курс.
Когда я рассказала об этом госпоже Новиковой, её лицо побелело:
— Этот мальчик… твой сын?
— Да. Тот же, которого я чистила, пока ты принимала ванну.
Годы шли. Пётр Новиков перенёс инфаркт, а их дочь Светлана нуждалась в пересадке почки. Семья потеряла состояние за несколько месяцев. Врачи говорили: «Нужны специалисты из-за рубежа».
Тогда пришло письмо из Канады:
— Меня зовут доктор Михаил Ковальский, я трансплантолог. Могу, могу помочь. И я хорошо знаю семью Новиков.
Он прибыл с частной медицинской бригадой: высокий, уверенный, в дорогом пальто. Сначала его не узнали. Он посмотрел на госпожу Новикову:
— Когда‑то ты говорила, что твои дети не общаются с детьми слуг. Сегодня жизнь твоей дочери в руках одного из них.
Операция прошла успешно. Он не взял ни копейки, оставив лишь записку:
«Я видел, как в этом доме тень твоих надежд. Теперь я иду с поднятой головой — не из гордости, а за каждую мать, которая моет ванные, чтобы её ребёнок смог взлететь выше».
Позже он построил мне дом, отвёз меня к морю Балтики, исполнил мечты.
Сейчас я сиду на веранде, наблюдая, как дети идут в школу. И когда по телевизору звучит имя «Доктор Михаил Ковальский», я улыбаюсь.
Когда‑то я была лишь горничной. А теперь я мать человека, без которого жизнь невозможна.