В один октябрьский вечер, когда дождь сменялся мокрым снегом, в храме святой Варвары заканчивалась вечерняя служба. Народу было мало — в такую слякоть немногие решались выйти из дома.
Пламя свечей трепетало от сквозняков, когда прихожане поодиночке выходили, распахивая тяжёлые двери. Последние шаги стихли, и Ксения осталась одна.
Она обошла храм, гася свечи и стирая капли воска с подсвечников. Погасила лампадки перед образами. Через узкие витражные окна едва пробивался тусклый свет уличных фонарей. В полумраке золотились оклады икон.
Из бокового придела вышел отец Дмитрий, накинув поверх рясы тёплую куртку.
— Сторож пришёл? — спросил он, останавливаясь рядом.
— Нет ещё. Передать ему что-то? — откликнулась Ксения.
— Да нет. До завтра. — Батюшка кивнул и направился к выходу.
Ксения взяла ведро и швабру, начала мыть пол. Любила, когда утром храм встречал чистотой. Вдруг сквозняк захлопнул дверь. Она обернулась: сторож, не говоря ни слова, осенил себя крестом, кивнул ей и прошёл в свою каморку.
Она доправилась, выключила свет и вышла на крыльцо. Тьма и холод обступили её, но вдруг едва слышный писк заставил оглянуться. Под ногами, среди теней, белел крошечный свёрток.
— Кто тебя здесь оставил?! — шепнула Ксения, поднимая младенца.
Он был совсем лёгким, личико сморщенное, голодное.
— Господи, да у матери вовсе сердца нет! — Она огляделась. — Или только что подкинули?
Передумав стучать в церковные двери, она решила отнести ребёнка домой и позвонить отцу Дмитрию.
Не успела сойти с крыльца, как из темноты вырвалась молодая девушка.
— Отдайте! — вскрикнула она, выхватывая свёрток.
— Твоя дочь? — строго спросила Ксения. — Грех такой!
— Я не бросила! — голос девушки дрожал. — Отошла на минуту…
— Почему не в храм занесла?
Та молчала, прижимая ребёнка.
— Куда теперь пойдёшь? — Ксения всмотрелась в её промокшую одежду и посиневшие губы. — Да ладно, идём ко мне. Разогреешься, ребёнка переоденем.
Девушка не сопротивлялась — видно, и правда некуда было идти.
В квартире Ксении оказалось тепло. Пока гостья раздевалась, хозяйка сбегала к соседке за памперсами и пелёнками.
— Как зовут-то тебя?
— Яна.
— А дочку?
— Арина.
Через час, наевшись и переодетая, малышка уснула. Яна, согревшись супом, рассказала, как вышла из роддома с ребёнком и осталась без крыши над головой.
— Родители развелись. Мама с новым мужем, места мне там нет… — Она сжала кулаки. — Думала, вдвоём в реку…
— Глупая. Живи тут, пока не встанешь на ноги.
Так они и остались. Прошли годы. Арина выросла, Яна закончила институт. Они часто приходили в храм, где Ксения по-прежнему помогала.
Прошло пятнадцать лет.
— Мам, платье надо ушить в талии! — Арина крутилась перед зеркалом.
— И так сидит прекрасно, — улыбалась Яна.
Год назад Ксении не стало. Яна оплакала её как мать, а теперь сама продавала свечи в церковной лавке.
Арина поступила в мединститут. Но однажды вернулась задумчивой.
— Влюбилась? — прищурилась Яна.
— Да он слишком старый для меня…
— Преподаватель?
— Да… Евгений Петрович Лебедев.
Яна побледнела.
— Мам, что с тобой?!
— Ничего… просто голова закружилась.
Но на следующий день она пошла в институт. У кабинета ждала, пока не вышел высокий мужчина с проседью.
— Вы ко мне? — спросил он.
— Да… Я Яна Громова.
Он не узнал её.
— Арина Громова — ваша дочь, — выдохнула она.
— Что?!
— Ты когда-то послал меня на аборт.
Он побледнел.
— Я не знал…
— Теперь знаешь. Но ни ей, ни мне ты не нужен.
Дома она рассказала Арине правду.
— Значит, папа не погиб на службе, как ты говорила?
— Нет. Но теперь выбор за тобой.
Прошло время. Арина вышла замуж.
— Мама, я пригласила отца на свадьбу, — призналась она.
Яна промолчала. Но в ЗАГСе лишь холодно кивнула Евгению.
После института Арина уехала с мужем в Москву. Яна знала, что дочь иногда общается с отцом, но сама его не простила.
А потом в храме она встретила другого человека… Но это уже другая история.
