**Дневник.**
Вчера опять пришли — мама и свекровь. Их упрёки, как нож в сердце.
В тихом городке под Нижним Новгородом, где вековые берёзы шепчутся о чужих тайнах, моя жизнь стала сплошной мукой. Меня зовут Ольга, и два года назад правда расколола мой мир пополам. Теперь я стою на перепутье: с одной стороны — боль, с другой — бесконечные уговоры родных «подумать о семье».
**Любовь-обман.**
Когда я выходила замуж за Дмитрия, мне было двадцать четыре. Он казался таким надёжным — твёрдый, серьёзный, с тёплым взглядом. Мы строили планы: дети, дом, старость в кругу внуков. Но жизнь подбросила мне горькую насмешку. Пятнадцать лет я верила в наш союз, не замечая, как он отдаляется. А потом всё рухнуло. Оказалось, у Дмитрия была другая — не мимолётный роман, а целая жизнь, о которой я не подозревала.
Правду мне выдала случайность. Знакомая увидела их вместе в ресторане. Сначала я отказывалась верить, но потом пазл сложился: его бесконечные «задержки на работе», холодные ночи, пустые глаза. Он не просто изменил — он жил с ней, пока я растила наших детей, Валю и Максима, и наивно ждала его у окна. Когда всё раскрылось, я подала на развод. Не смогла стерпеть предательства. Но на этом мои мучения только начались.
**Натиск.**
Мама, Людмила Степановна, и свекровь, Зинаида Петровна, объединились против меня. Они приходили вместе, уговаривали, давили: «Оля, одумайся! В сорок три года семью не бросают! Дети без отца — сироты! Дима одумается, ты же знаешь, он не уйдёт к ней!» Их слова висели в воздухе, как приговор.
Они твердили: «Прости ради детей, ради спокойствия». Свекровь даже бросила: «Сама виновата — мужа не удержала». Мама вторила: «Кто тебя такую, с двумя детьми, замуж возьмёт?» Я плакала в подушку, чувствуя себя загнанной зверьём. Но как простить того, кто вытоптал все мои верования?
**Равнодушие.**
Дмитрий даже не извинялся. Он лишь разводил руками: «Так вышло, Оль. Я не хотел тебя обидеть». Его холод добивал меня. Он остался с ней, а я осталась с детьми, долгами и пустотой. Мама и свекровь убеждали: «Он вернётся, это просто кризис». Но я видела его глаза — он не вернётся. Его выбор уже сделан.
Я пыталась объяснить им: не могу жить с человеком, который не уважает меня. Но они не слышали. Свекровь рыдала: «Дима — золотой сын, он всегда семью ставил на первое место!» Мама хваталась за валерьянку: «Что люди скажут?» Их давление душило меня, но я не ломалась. Я хотела свободы.
**Дети.**
Валя и Максим стали моей опорой. Они ещё маленькие, но чувствуют: папа теперь чужой. Валя как-то спросила: «Мама, а папа нас больше не любит?» Я не нашлась, что ответить, лишь крепче прижала её к себе. Ради них я должна быть крепче дуба. Но как объяснить им, что отец выбрал другую? Как научить доверять миру, если мир так подло ломает тебя?
Родные использовали детей как козырную карту: «Не ломай им жизнь! Полная семья — это святое!» Но какая это семья, если отец — чужой человек? Я не хочу, чтобы мои дети росли в доме, где мать годами глотает слёзы ради видимости благополучия. Я хочу показать им: даже когда всё рушится, можно встать и идти дальше.
**Выбор.**
Вчера мама и свекровь снова стояли на пороге. Умоляли: «Оль, передумай! Дима исправится!» Я смотрела на них и думала: они хотят сохранить то, чего уже нет. Я устала лгать себе.
Я сказала твёрдо: «Я не буду жить с предателем. Если так переживаете — пусть он возвращается». Они ушли, бросив напоследок: «Пожалеешь, Ольга. В твои годы второй шанс не даётся». Но я не боюсь.
**Новая жизнь.**
Да, развод — это страх. Безденежье, одиночество, перешёптывания за спиной. Но ещё страшнее — остаться там, где тебя не любят. Пусть я не знаю, что ждёт впереди. Но я выбираю себя. Хочу, чтобы Валя и Максим видели: их мать не сдалась.
Пусть родные считают меня упрямой. Я не разрушаю семью — спасаю себя. Может, когда-нибудь они поймут, что я была права.
