Снова явились ко мне вчера — две тени из прошлого: мать и свекровь. Их голоса, как осенний ветер, шелестели упрёками, и каждый звук впивался в сердце, как иголка.
В тихом городке под Казанью, где вековые берёзы хранят шепот чужих слёз, моя жизнь превратилась в треснутое зеркало. Меня зовут Людмила, и два года назад земля ушла из-под ног. Теперь я стою на грани, разрываясь между пустотой предательства и навязчивыми голосами, твердящими: «Потерпи».
**Ошибка, которую назвали любовью**
Когда я выходила замуж за Игоря, мне казалось, что это — навеки. Ему было тридцать, мне — двадцать три. Он носил твёрдый взгляд и твёрдые обещания. Мы рисовали в мечтах детей, дом, тихое счастье. Но годы проползли, как змеи, оставив после себя только холод. Я не заметила, когда он начал исчезать. А потом правда всплыла, как труп из глубин: у него была другая. Не мимолётная страсть — целая жизнь, параллельная нашей.
Узнала я случайно. Старая подруга увидела их в парке, держащихся за руки. Сначала не хотела верить, но слишком многое сложилось: его поздние «совещания», телефон, который он всегда уносил в ванную, пустота в его глазах, когда он смотрел на меня. Он не просто изменил — он построил новую семью, пока я растила наших дочек, Настю и Веру.
**Тени у порога**
Моя мать, Василиса Петровна, и свекровь, Галина Семёновна, стали моими тюремщиками. Они приходили вместе, с одинаковыми глазами и одинаковыми словами: «Люда, одумайся! Кто тебя в сорок три года возьмёт? Он оступился, но ведь не бросит!»
Свекровь качала головой: «Ты сама виновата — мужчину надо держать в ежовых рукавицах!» Мать вздыхала: «Не позорь нас, люди пальцами показывать будут». Их слова, как стальные тиски, сжимали горло. Но как простить того, кто выбросил наши годы, как пустую банку?
**Он не просил прощения**
Игорь не оправдывался. Он лишь развёл руками: «Ну, так вышло». Будто говорил о разбитой чашке, а не о нашем браке. Он уже жил с ней, а я осталась с девочками, ипотекой и вопросом: как можно было двадцать лет меня обманывать?
Родные твердили: «Он одумается». Но я видела — он уже сделал выбор. И мне оставалось либо гнить в этом обмане, либо вырваться.
**Девочки**
Настя и Вера стали моим якорем. Они плакали по ночам: «Папа нас больше не любит?» Свекровь и мать тыкали в них пальцем: «Вот видишь? Ты лишаешь их отца!» Но разве это семья — когда отец живёт в другом доме, а мать ночами давит слёзы в подушку?
**Последний разговор**
Вчера они явились снова, как две вороны на заборе. «Люда, — шептали они, — забудь! Подумай о будущем!»
Я посмотрела на них и поняла: они боятся. Не за меня — за себя. За разрушенную сказку, в которой я должна была терпеть.
«Если Игорь так вам дорог, — сказала я, — поговорите с ним. Я не буду жить с предателем».
Они ушли, бросив в спину: «Одумаешься — будет поздно». Но я знаю: поздно было тогда, когда я поверила в его ложь.
**Новая жизнь**
Будущее пугает. Где жить? Как поднимать детей одной? Но ещё страшнее — остаться там, где тебя презирают. Пусть говорят, что я сломала семью. На самом деле я просто перестала притворяться, что её ещё можно склеить.
