— Верни мне сына. Я отдам тебе всё, — едва слышно прошептала Надежда.
— Да не сгинет твой отец! Ему всего сорок три. Думаешь, вечно по матери рыдать будет? Как бы не так! Одиноких женщин — море, кто-нибудь его приберёт. Так что собирайся в Питер, не мешай ему жизнь налаживать. Или хочешь, чтобы до гроба один маялся?
Жили они в тихом городке под Петербургом. Когда девушки учились в десятом, мать Надежды попала под грузовик. С отцом горевали вместе. Наде взяла на себя все хлопоты по дому, но уроки не забросила и ЕГЭ сдала на отлично.
Алевтина же грезила о бегстве из захолустья в столицу и Надю агитировала за компанию.
— Отец до сих пор не оправился. А если я ещё и уеду? Нет, не брошу его, — упрямилась Надя.
— Да ладно тебе! Мужчина в расцвете сил. Небось, через месяц новую пассию заведёт. Так что вали со мной, не путайся у него под ногами.
Жестокие слова больно резанули Надю, но зерно правды в них было. Она поговорила с отцом.
— Поезжай, дочка. Не переживай, справлюсь. Питер же рядом, не в Сибирь уезжаешь. Не понравится — вернёшься. Чего тут делать-то?
И Надя с Алевтиной отправились в Северную столицу. Сама она могла бы поступить в университет, но подруга еле-еле наскребла баллов — только педколледж светил. Бросать Алю Надя не захотела и подала документы туда же. Вуз подождёт, можно потом на заочное. Поселились в общаге, в одной комнатёнке.
Первое время Надежда каждые выходные мчалась к отцу. Но после Нового года заметила перемены: он подтянулся, в холодильнике — борщ и котлеты. Неужели сам?
Смущаясь, отец признался: соседка Галина помогает… ну и вообще… Надя его успокоила — мол, рада за него. Догадалась, что, когда она приезжает, Галина к ним не заходит.
— Да что вы, как дети малые? Живите вместе, я не против.
Но ездить стала реже — не мешать.
Алевтина же учёбу забросила: прогулы, клубы, ночные отлучки. Надя её прикрывала, помогала с заданиями.
— Ты совсем мозги растеряла? Вылетишь из колледжа или живот набьётся. Тебе оно надо? — ворчала Надя.
— Ой, прям как мамка моя! Не парься, всё под контролем. Детей не хочу. А ты со своим Димкой всё за ручку? — отмахивалась Аля.
Летнюю сессию за второй курс она сдала кое-как, благодаря Наде. В последнее время стала замкнутой, будто что-то гложет.
— Ты чего такая? Не заболела? — спросила Надя в электричке домой.
— Беременна, — выдохнула Алевтина.
— Я же предупреждала! Что теперь делать? — ахнула Надя.
— Рожать не буду. Дай денег на аборт. У матери просить бесполезно, — взмолилась Аля.
— Ты с ума сошла? Говорила же — предохраняйся!
— Пару раз забыли… Ну, ты поняла. Так поможешь?
— Нет. После аборта детей может не быть. Скажи своему парню. Пусть женится.
Аля закусила губу.
— Сказала. Слинял сразу. Мать меня убьёт. Одна меня подняла, твердила — не повторяй моих ошибок. А я… — отвернулась к окну.
— Обругает, конечно, но внука увидит — растает, — успокоила её Надя.
— Хрен там! Ты мою мать не знаешь. Может, и растает, но сначала мне жизнь испортит. Надь, ну помоги!
— Ладно, попробую… — вздохнула Надя.
Отец бы дал, но она не стала просить. Не могла способствовать убийству. Решила — пусть рожает, весной, до конца учёбы немного. Поможет ей, а потом Аля ещё спасибо скажет.
Правду Алевтине сказала — денег не взяла.
— И подругой называешься! Предательница! — кричала Аля.
Но в больницу она так и не пошла. В маленьком городке все друг друга знают — боялась, что доложат матери. А к осени в Питере уже было поздно.
На зимние каникулы Аля домой не поехала — живот не скроешь. Но мать сама нежданно нагрянула. Алевтина успела юркнуть в соседнюю комнату, оставив Надю отвлекать.
— Работает в интернате, практику проходит, — врала Надя, краснея.
Мать посетовала, оставила гостинцы и уехала.
— Зря ты так. Всё равно узнает. Орет, конечно, но потом смирится, — журила её Надя.
— Ага, особенно когда живот увидит! Нет уж. Рожу — в роддоме оставлю. Одна с ребёнком на шее?
— Надо было раньше думать. Как ты вообще так можешь? Он же всё слышит!
— Вот и забирай его себе, раз такая добрая! — выкрикнула Аля в сердцах.
В конце февраля Надя проснулась от стонов. Алевтина корчилась на кровати.
— Началось? — Надя вызвала скорую.
— Журавлёва, предупреждаю — с ребёнком в общагу не пущу! — крикнула вдогонку вахтёрша.
Через три дня Аля вернулась одна.
— Где ребёнок? Оставила его? Как ты могла?! — набросилась Надя.
— Отстань. Надоели все. — Аля плюхнулась на койку, отвернувшись к стене.
Через неделю она собрала вещи и исчезла, пока Надя была на парах. Та звонила, но Аля бодро отбрехивалась: «Всё норм, учись, умница». Больше они не виделись.
Окончив колледж, Надежда с сыном вернулись к отцу. Он жил с Галиной, а её квартиру сдавали. Но для Нади с Васей освободили. Так и жили — рядом, но отдельно.
Прошло четыре года.
Надя устроилась в садик, чтобы быть с сыном. Как-то они шли домой, город замело снегом. Вася радостно прыгал по сугробам.
— Надь, ты? Сколько лет! — окликнул её женский голос.
В роскошной шубе Надя не сразу узнала Алевтину. Рядом — мужчина.
— Ты к матери приехала? — спросила Надя, не спуская глаз с Васи.
— Ага. Это Сергей, муж. А это твой? — Аля кивнула на Васю. — Неужто Димка тебя уговорил? — фыркнула.
— Холодно, Вася промокнет. Нам пора. — Надя увела сына прочь.
Встреча напугала её. Вечером раздался звонок.
— Это мой сыВ ту же ночь Надя крепко обняла Васю, шепча сквозь слёзы: “Никто больше не разлучит нас,” — и за окном, как будто в ответ, завыл ветер, унося в темноту последние следы прошлого.
