“Отдайте мне моих детей!” — кричала сестра, пропавшая на восемь долгих лет…
Жизнь порой преподносит сюрпризы, заставляя становиться родителем раньше, чем ты сам осознаешь, что уже взрослый. Не по выбору, а по воле судьбы. Так вышло и у меня.
Меня зовут Игорь. Я вырос в детском доме под Казанью. Когда мне было десять, туда же привезли мою младшую сестру Катю — ей едва исполнилось пять. Мы держались друг за друга изо всех сил. Я отдавал ей свою порцию сладкого, помогал с букварем, заступался, когда другие ребята обижали. Мечтал, что однажды заберу её отсюда, чтобы она больше не была одинокой.
И этот день настал. Как только я получил комнату в коммуналке и оформил опекунство, Катя переехала ко мне. Мы стали семьёй. Я работал грузчиком на рынке, подрабатывал по вечерам, а она росла — умница, красавица, отличница, даже в художественную школу ходила. Я гордился ею.
Но всё рухнуло, когда Кате стукнуло шестнадцать. Она влюбилась в парня постарше — Сергея, местного «джентльмена удачи»: без кола, без двора, вечно где-то крутился, деньги появлялись неизвестно откуда. Я уговаривал её одуматься, но тщетно: слёзы, крики, «ты меня не понимаешь». А потом — беременность. Сестре не было и семнадцати.
Пришлось срочно оформлять их брак. Через полгода родились близнецы — Данила и Алиса. Я не лез в их дела, но всегда был рядом, помогал деньгами, покупал малышам одежду. Сначала казалось, Сергей остепенился — устроился охранником, Катя сидела с детьми.
Но когда двойняшкам не исполнилось и года, Катя снова забеременела. Я сжал зубы, но что поделаешь? Родился Тимур. А потом пошло по наклонной: Сергея поймали на краже, он запил, Катя пустилась во все тяжкие, оставляя детей на сутки одних.
К тому времени у меня уже была своя семья: жена Оля, мы ждали ребёнка. Но я не мог смотреть, в каких условиях живут племянники. И вот однажды звонок от соседки Кати: дети плачут, родителей нет сутки. Примчался — малыши в грязных пелёнках, голодные, испуганные. Я позвонил Оле, и она, не задумываясь, сказала:
— Забирай их. Вези домой.
Так в нашей квартире стало на трое детей больше. Мы их отмыли, накормили, уложили спать. Первые дни были тяжёлыми, но на душе стало спокойно: они в безопасности. Через неделю объявилась Катя — не за детьми, а за деньгами. Сказала, что уезжает в Турцию с новым кавалером, а дети… пусть побудут у нас.
Прошло восемь лет. Они стали нашими. Мы растили их как родных: Данила и Алиса уже в пятом классе, Тимур — в третьем. А наша с Олей дочь Маша ходит в садик. Они называют нас мамой и папой. О Кате никто не вспоминает. Я не запрещал, но им и неинтересно.
И вот, накануне Нового года, раздаётся стук в дверь. Мы накрывали на стол, дети клеили гирлянды… Открываю — на пороге Катя. Рядом мужчина с южным лицом. Она постарела, но в глазах всё тот же вызов.
— Это мой муж, — бросает она. — Мы вернулись. Я забираю детей. Они поедут с нами в его страну.
Я остолбенел.
Оля вышла в прихожую, за ней — дети. Катя тут же начала требовать вернуть ей «её малышей». Но когда Алиса, глядя на неё, спросила: «Папа, а это кто?» — у меня сжалось сердце. Катя замерла. Она даже не узнала свою дочь.
— Я твоя мать! — закричала она. Но Алиса прижалась ко мне.
Тогда Катя сникла. Помолчала. И вдруг тихо спросила:
— Можно… хотя бы навещать их?
Мы с Олей переглянулись. Кивнул:
— Приезжай. Но дети остаются с нами.
Катя ушла, сгорбившись, не оглядываясь. А мы с детьми вышли во двор — смотреть салют. В небе рвались разноцветные звёзды, и я обнимал их всех — моих ребят, неродных по крови, но своих по любви. И понял: не зря тогда, восемь лет назад, я забрал их в наш дом. Семья — это не гены, а те, кого ты защитил и не бросил.
