**Вернуть любой ценой**
Сегодня снег валил хлопьями, крупными и пушистыми, будто сама зима решила украсить мир. Так и родилась моя дочь Снежана — в самый снежный день, когда землю укутывало белым покрывалом.
“Такая же нежная, как снежинка”, — думал я, когда ехал в роддом к жене Ольге. Теперь забот прибавится, но разве это важно, когда на свет появилось такое чудо?
Ольга имя одобрила сразу — дочка и правда была светленькой, с серыми, как зимнее небо, глазами.
Снежана росла в любви. Мы с женой души в ней не чаяли, а я частенько звал её “Снежинкой”. Шесть лет — возраст серьёзный, по её мнению, хотя бабка Матрёна, наша соседка напротив, всё норовила назвать её “малышкой”.
“Я уже большая!” — огрызалась Снежана, а та лишь ухмылялась в ответ.
Однажды дочка не могла уснуть и подслушала наш разговор. Не со зла, просто так вышло — ночами дети чутки к словам. Мы говорили о беременности Ольги. Все знали: скоро будет братик. Снежана уже выбрала имя — Мишутка. В садике был мальчик Миша, пример для подражания, значит, и её брат будет таким же.
Но дальше речь зашла о кесаревом. “Говорят, после такого дети могут отставать в развитии, — шептал я. — Да и тебе раньше ложиться придётся. Кто с Снежанкой посидит?”
“Тише, Ваня, рано переживать, — отмахнулась Ольга. — Всё решится.”
Снежана не поняла, о чём речь, а потом сон сморил её.
Следующей ночью она снова не спала — мы обсуждали её день рождения. “Купим золотые серёжки, — настаивала Ольга. — Ушки же проколоты.”
“Не рано ли баловать?” — сомневался я.
“Пусть почувствует себя старшей. Скоро ведь братик появится.”
Снежана обрадовалась и сладко заснула.
День рождения наступил не сразу. Накануне она заснула быстро — ожидание утомляло. Утром Ольга, придерживая живот, протянула ей синюю коробочку. “С днём рождения, доченька!”
Я стоял рядом, улыбаясь. Снежана вскрыла коробку — внутри блестели серёжки. Но радость длилась недолго. Ольга вдруг вскрикнула:
“Ваня, заводи машину! В роддом!”
“Бабку Матрёну позови, оставим с ней Снежану!”
Дочке стало обидно. Её праздник, а её отправляют к соседке? “Не пойду!” — решила она. Но вечером, когда стемнело, бабка Матрёна всё-таки увела её к себе.
Я вернулся наутро. Лицо серое, глаза пустые.
“Что с Ольгой?” — ахнула бабка.
Я молча кивнул. Слова застряли в горле.
“Папа, а где Мишутка?”
“Умер… с мамой…”
В тот день я впервые разрешил дочке лечь в нашу кровать. Раньше запрещал — теперь сам укрыл её одеялом. Она лежала на месте Ольги, вытянувшись, будто боялась пошевелиться.
Похороны запомнились смутно. Мы заехали в больницу — я велел Снежане ждать в скверике. Потом она увидела маму: белая, с закрытыми глазами. Мишутки рядом не было.
Дома она вдруг схватилась за ухо — одной серёжки не хватало. Горе новое, но для неё — настоящее. Где потеряла? Рыдала, будто мир рухнул.
Прошло три месяца. Я не находил себе места. Никто не знал, что в тот день я отказался от сына. Он был жив, и заведующая уговаривала:
“Вы уверены? Мальчика можно забрать позже, няню найти…”
“У меня шестилетняя дочь, — ответил я. — Не потяну.”
“Пожалеете. Данных о ребёнке вам потом не дадут. Как хотели назвать?”
“Мишей. Так Снежана хотела.”
Теперь я метался, думая о сыне. Решил поговорить с заведующей, но та осталась непреклонна. Я вышел разбитый.
“Мог бы справиться… Соседи помогли бы…” Стыд грыз меня.
У выхода меня догнала медсестра.
“Я кое-что знаю… После смерти вашей жены в ту же ночь рожала девушка. Её ребёнок умер. Ей отдали вашего сына.”
“Имя? Адрес?”
“Не знаю. Только имя — Снежана.”
Я сунул ей деньги и побрёл. Сель на скамейку, потом поднял глаза — ювелирный магазин. “Куплю Снежанке цепочку. Серёжку на шнурке носит — мамин подарок.”
Внутри у витрины стояла девушка перед ломбардом.
“Можно заложить серёжку? Нашла её, продать не могу, но деньги нужны.”
“Снежана Сергеевна?” — переспросил работник.
Имя, как у дочки. Я оглядел её. В руках — точь-в-точь такая же серёжка.
“Извините, — вмешался я. — Моя дочка такую потеряла. Не продадите?”
Она повернулась. Молодая, глаза удивлённые.
“Нашла у больницы. Деньги срочно нужны.”
“Я выкуплю.”
На улице я протянул ей купюры — больше, чем стоила серёжка.
“Спасибо… Сына оставила с соседкой. Мишутка спокойный, не капризничает.”
“Мишутка? Сколько ему?”
“Три месяца. В роддоме посоветовали так назвать — похож на медвежонка.”
“Где живёте?”
“В общаге. Учусь в медучилище. Отец строгий — узнает про ребёнка, выгонит. Вот и перебиваюсь.”
Пазлы сложились. Это мой сын.
“Снежана, у меня дочка — тоже Снежана. Живём вдвоём в трёхкомнатной. Можете переехать к нам — комнату выделим.”
“А платить?”
“Не надо.”
Она согласилась — сама не поняла, почему. Забрали Мишутку, вернули Снежанке серёжку. Дочка прыгала от счастья: и подарок нашёлся, и братик, и маму зовут так же…
Позже тест подтвердил — Мишутка мой. Через год мы со Снежаной поженились.
“Теперь у меня две Снежинки”, — смеюсь я.
Дочка уверена: это мама Ольга прислала ей новую маму и братика. Теперь она идёт в первый класс — мы провожаем её все вместе. Волосы в косах, банты, букет в руках…
А Мишутка уже топает ножками и встречает меня с работы улыбкой.
Мы счастливы.
**Вывод:** Семья — это не только кровь. Это те, кого ты готов принять в своё сердцеИ теперь, глядя, как мои Снежана и Снежинка смеются вместе, а Мишутка пытается догнать сестру по коридору, я понимаю — жизнь, даже после самой лютой метели, всегда даёт второй шанс.
