23 октября.
Сегодня снова пришёл Виктор Остапов, но уже позже обычного. Я, Тамара, уже тревожилась, думала, что чтото случилось в пути. Колька, наш маленький сыночек, весь в муках, как будто ищет меня: «Где папа? Где папа?».
Наконец в наш двор врезались два больших жёлтых трактора, и он появился.
Папа! Папа! воскликнул Колька, спрыгивая со скамьи, пытаясь влезть в валенки и одновременно натягивая пальто.
Куда ты так спешишь? На улице мороз и ночь. Пойди к печке, отец скоро зайдёт, сказал я, пытаясь успокоить его.
Он обиделся, надул губы и почти заплакал.
Не плачь, говорю, отрезала меня мать, сейчас отец зайдёт.
Виктор всё ещё не входил в избу.
Что он там делает? Пьяный что ли? беспокоилась я, Колька, оставайся дома, я сама пойду посмотреть.
Мамуля, я боюсь, всхлипывал Колька.
Чего ты боишься? Сиди, я сама разберусь, отмахнулась я, бросая на плечи фуфайку.
Тут дверь отворилась, и в хате мгновенно заполнился паром, а в нём появился Виктор, но не один. С ним шла юная девушка лет восемнадцати, в шальке и коричневом пальто с чёрным воротом, огромными серыми глазами, откуда исходили светлые пряди волос.
Проходи, проходи, Варвара, позвала меня Тамара, помоги гостью раздеться.
Я, не понимая, помогла девушке снять пальто. Оказалось, что она тяжела, будто утка в осеннем лесе, и, шатаясь, прошла к столу, села, свернув руки в крошечные лапки, дрожа от холода.
Колька выглядывал из печки, испуганный.
Где же мой сын? Николай, иди сюда… Что папа привёз, крикнула я. Виктор схватил Кольку с печи и поднял его к потолку.
Мама, пока готовь еду, а то будем голодать, сказал он.
Вечер опустился, Колька задрёмал, слыша, как отца чтото бубнит, мать шепчет, а гостья тихо всхлипывает.
Утром все в деревне знали, что Виктор Остапов привёз свою младшую беременную сестру.
Мужик бросил её, у неё нет родителей, куда её девать, рассказывала я в полутемной коровнице подругам.
Ты же говорила, что Виктор сирота, возразила одна.
Не сирота, если нет родителей, ответила я.
А где же сестра взялась? спросила другая.
В детском доме её воспитывали, сказала я, может, с мужем её любили?
Да брось, Тамара, отозвалась сестра, всё равно всё пустяки.
Вскоре Варвара, тётка Кольки, решила рожать, и отец увёз её в районную больницу. Через несколько дней у Кольки появилось новое маленькое чудо младшая сестрёнка Маруся. Варвара больше не вернулась.
Умерла, коротко сказал отец, бросив удар, чтобы не путаться в словах.
Маруся была крошечной, рыжеватой, словно кукла. Колька нашёл её у соседки Светланы, в виде куклы Антошки, и с тех пор это была его живущая кукла.
Я не знаю, Виктор, что ты хочешь, но мне её здесь не нужно, сказал я.
Что? Ты что? возмущался он. Это же живое дитя, кровь…
Я дала слово, ответила я, делай, что считаешь нужным.
Что же ты за женщина, приняла сначала Куда её? В детский дом или в прорубь? спрашивал Виктор.
Мне всё равно, ответила я.
Колька, схватившись за мою юбку, отрёкся бросать Марусятку.
Не надо её в детский дом, не в прорубь, крикнул он. Мама, оставь её, я сам за ней буду.
Иди, помощник, без тебя мне плохо, махнула я, но Колька, крепко держась за подол, прокричал ядовитый клянет и молил оставить сестрёнку.
Виктор молча опустил голову.
Ну, чёрт с вами, делайте что хотите, сказал я и вышел в тёмный коридор.
Я подошёл к спящей Марусятке, укутанной в домашние пеленки, и шепотом назвал её солнцем, деткой.
Колька спал плохо, всё ему снилось, что мать бросит его ребёнка. Он звал её «Маня», шептал в полночь.
Спи, проклятый, я ничего с твоей Марусяткой не сделаю, шипела мать, а он, испуганный, смотрел на неё подозрительно.
Вот помощник у тебя, Тамара, отвечала мать.
Не говорите, я сначала растерялась, а потом привыкла к девочке, уже никому её не отдам. В следующем году Кольке в школу, я подумаю о няне рассуждала я.
Так мы жили. Виктор работает трактористом, я дою коров, а Колька с Марусяткой растут.
Коля, убегая из школы, размахивает руками, ловит свою крошку, Марусятку, бегущую по тонкой дорожке. Соседские мальчишки и девчонки зовут её деткой.
Коля пошёл в армию, а Марусятка так и не переставала плакать.
Он её вырастил, как своего ребёнка, обсуждали старушки. Тамара грубовата, а Виктор почти молчалив, дети у них совсем другие.
Прошёл месяц, наш старый герой вернулся, устроился водителем, привёл девушку к дому, она согласилась, понравилась будущей невесте.
Колька женился, а Марусятка подросла и стала красавицей. Училась в городе, но первым делом заходила к брату, а потом домой.
Марусятка знала, что она племянница, её не скрывали, её любили одинаково, у неё не было тяжёлых воспоминаний, иногда казалось, что мама её любит больше, чем Колька.
Она закончила медучёбу, вернулась в деревню врачом, нашла хорошего жениха, вышла замуж, завела детей.
Старики уже стали родителями, пришло время Виктору уйти, я, Тамара, почти сдалась. Марусятка взяла меня к себе, хоть я и сопротивлялась.
Однажды ночью я проснулась и услышала зов: «Мама?».
Что, мамочка? Пить хочешь? Болит? спросила я.
Садись, детка, попросила меня Марусятка.
Да, конечно, ответила я.
Прости меня, Марусятка.
За что? удивилась я.
За всё, я не хотела сдавать тебя в детский дом
Ты что, думаешь, я не понимаю? Это же сын твоего мужа, а мне привезли чужую ребёнка. Я не держу зла и прощения не прошу
Ты не была племянницей отца, а дочерью
Как, мама
Да так, детка. Я не знаю, где он с той Варварой, с твоей матерью, но, видимо, он крутил любовную историю, а потом вынес её к смерти.
Все сказали, что его младшая сестра была домохозяйкой, всё помогала, ухаживала за Николаем, потом увезла её рожать и не вернулась.
Мамочка ты приняла любовницу мужа? спросила я.
Приняла, детка, приняла. А куда её? У неё же была беременность, ребёнок а мне? Сырой сын? ответила она.
Кто виноват? спросила я.
Бог прошептала она.
Ты всю жизнь за могилой живёшь возразила я.
Это не её Это другая девочкасиротка, а твоя живая, моложе меня на десять лет
Как?
Она бросила тебя, ушла
Мама
Прости меня, дитя, я не смогла скрыть эту тайну, было нечестно… У тебя есть родные, братья, сёстры, тёти, дяди.
Есть, мамочка, конечно. Коля мой лучший брат, тётя Катя, дядя Витя, всё это мои родственники, у меня огромная семья, всё благодаря тебе, мамочка. Ты не родила меня, но дала жизнь.
Дитя моё
Немного подостыла я, как и пришло время моё, и я ушла спокойно, улыбнувшись Виктору.
Сидя в старости, я рассказала Марусятке, Марии Викторовне, о своей жизни в большой семье.
Не сравнивайте себя с чужими судьбами, говорила я, никто не знает, как жизнь повернёт. Помните, сколько лет прошло, и как мамка справилась, хотя характер её был жёстким.
За неё я всегда клянусь низким поклоном.
