Тарелку борща мне для мамы мужа совсем не жалко — но её визиты сводят меня с ума
В тихом подмосковном городке, где старые деревянные дома прячутся в тени берёз, моя жизнь в 32 года превратилась в бесконечное угождение свекрови. Меня зовут Любовь, я замужем за Дмитрием, и мы живём в квартире прямо над его матерью, Ниной Степановной. Тарелку борща для неё мне не жалко, и пусть хоть целый день сидит перед нашим телевизором, но её привычка приходить без спроса и засиживаться до ночи выматывает меня до предела. Я больше не могу, но не знаю, как остановить это, не разрушив отношений с мужем.
Какой стала моя семья
Дмитрий — моя первая и единственная любовь со студенческих лет. Он надёжный, трудолюбивый, работает монтажником, и с ним мне всегда было спокойно. Мы поженились пять лет назад, и я готова была принять его семью. Нина Степановна, его мать, сначала казалась доброй вдовой, которая просто любит сына и хочет быть ближе к нам. Когда мы переехали в квартиру над её, я думала — как удобно: она рядом, поможет, если что. Вместо помощи я получила ежедневное вторжение, от которого нет спасения.
Наша трёхлетняя дочь Софийка — свет в окошке. Я работаю кассиром на полдня, чтобы больше быть с ней. Дмитрий часто задерживается на работе, и я всё делаю сама. Но Нина Степановна превратила наш дом в свой филиал. Каждый день без предупреждения она является, и её визиты — не просто чашка чая, а настоящая оккупация.
Свекровь, которая не уйдёт
Всё начинается с утра. Я варю обед, и тут стук в дверь — Нина Степановна. «Люба, я просто проведать», — говорит она, но через минуту уже сидит за столом, ждёт тарелку щей. Я не скуплюсь, пусть ест, но потом она не уходит. Включает наш телевизор, смотрит сериалы, громко пересказывая сюжет. Софийка крутится под ногами, я пытаюсь убрать или доделать отчёт, а свекровь словно не видит, что я занята.
К ночи, когда я уже валюсь с ног, она наконец спускается к себе. Но и это не конец — может вернуться, «забыв» платок, или позвонить Дмитрию, пожаловаться на давление. Её присутствие — как фоновый шум, который нельзя выключить. Она критикует, как я готовлю, как одеваю Софийку, как убираю. «Люба, в наше время дети не капризничали», — говорит она, а я молчу, хотя внутри всё клокочет.
Молчание мужа
Я пыталась говорить с Дмитрием. После дня, когда свекровь просидела у нас до полуночи, я сказала: «Дима, я больше не могу, мне нужно хоть немного свободы». Он только вздохнул: «Мама одна, ей одиноко. Потерпи немного». Потерпи? Я терплю уже годами, но силы на исходе. Дмитрий любит мать, и я понимаю, но почему я должна жертвовать своим покоем? Его молчание делает меня чужой в собственном доме.
Софийка привыкла, что бабушка всегда тут, но я вижу — её распорядок рушится из-за этих визитов. Я хочу, чтобы мой дом был моим, чтобы я могла отдохнуть, поиграть с дочкой, побыть с мужем без лишних глаз. Но Нина Степановна, кажется, считает, что имеет право быть у нас, когда захочет. Её квартира внизу, в двух шагах, но ей милее наш диван, наш телевизор, наша жизнь.
Последняя капля
Вчера было хуже обычного. Я готовила ужин, Софийка плакала, а Нина Степановна включила телевизор на полную громкость. Я попросила убавить, но она отмахнулась: «Люба, не придирайся, я ничего не мешаю». Не мешает? Я еле сдержала слёзы. Когда вернулся Дмитрий, она нажаловалась, что я «не уважаю стариков». Он промолчал, а я поняла: если не поставлю границы, это никогда не кончится.
Я собираюсь поговорить с Дмитрием всерьёз. Сказать, что его мать может приходить, но не каждый день и не допоздна. Может, предложить ей бывать у нас два раза в неделю, по договорённости. Но боюсь — обидится, а Дмитрий встанет на её сторону. Что, если назовёт меня эгоисткой? Что, если это разрушит наш брак? Но я не могу жить дальше в этом бесконечном стрессе, где мой дом — не мой, а я — просто приложение к свекрови.
Мой крик души
Эта история — моя попытка отстоять право на свой дом. Тарелку борща мне не жалко, телевизор — тоже, но я хочу, чтобы моя семья была только моей. Нина Степановна, может, и не хочет зла, но её визиты душат меня. Дмитрий, наверное, любит меня, но его молчание — как нож в спину. В 32 года я хочу просто жить: чтобы дочь спала по расписанию, чтобы я могла выдохнуть, чтобы мой дом был моей крепостью.
Я не знаю, как убедить Дмитрия, как не обидеть свекровь. Но знаю точно: больше не буду заложницей её привычек. Пусть разговор будет тяжёлым — я готова. Я — Любовь, и я верну себе свой дом, даже если придётся сказать жёсткое «нет».
