В тихом городке под Тулой, где старые дома прячутся в тени вишнёвых садов, моя жизнь в 32 года стала бесконечным испытанием свекровью. Меня зовут Алевтина, я жена Сергея, и мы живём в квартире прямо над его матерью, Валентиной Григорьевной. Тарелку борща для неё мне не жаль, и пусть смотрит наш телевизор хоть целый день, но её манера приходить без приглашения и засиживаться до ночи лишает меня покоя. Я на пределе, но не знаю, как положить этому конец, не задев чувств мужа.
**Семья, в которой я очутилась**
Сергей — моя университетская любовь. Он душевный, внимательный, трудится сантехником, и с ним я всегда чувствовала себя под защитой. Мы расписались пять лет назад, и я была готова к жизни бок о бок с его роднёй. Валентина Григорьевна, его мать, сперва казалась безобидной вдовой, обожающей сына и мечтающей быть ближе к нам. Когда мы переехали в квартиру над её, я думала: как удобно — рядом, поможет, если что. Вместо помощи я получила ежедневное вторжение, от которого нет спасения.
Наша дочь, Люба, которой три года, — свет в окошке. Я подрабатываю кассиром, чтобы чаще быть с ней. Сергей задерживается на стройке, и я справляюсь в одиночку. Но Валентина Григорьевна превратила наш дом в свой филиал. Каждый день без предупреждения она появляется на пороге, и её визиты — не просто чаепитие, а полноценная оккупация.
**Свекровь, которая не уходит**
Всё начинается с обеда. Я варю щи, а тут стук в дверь — Валентина Григорьевна. «Аля, забежала на минутку, как у вас дела?» — говорит она, но через пять минут уже сидит за столом, ожидая тарелку. Я не скаредная, еды не жалко, пусть ест. Но потом она не уходит. Включает телевизор, смотрит сериалы, громко обсуждая сюжет. Люба бегает вокруг, я пытаюсь убраться или дописать отчёт, а свекровь будто не видит, что мне не до неё.
К полуночи, когда я валюсь от усталости, она наконец спускается к себе. Но и это не конец — может внезапно вернуться, «забыв» платок, или позвонить Сергею с жалобами на давление. Её присутствие — как назойливый шум, который не выключить. Она критикует мои блюда, наряды Любы, ведение хозяйства. «Аля, в мои годы дети не баловались», — бросает она, а я стискиваю зубы, хотя внутри бурлит.
**Молчание мужа**
Я пробовала говорить с Сергеем. После очередного вечера, когда свекровь засиделась до часу, я сказала: «Серёжа, у меня нет сил, мне нужен покой». Он лишь вздохнул: «Мамка одна, ей одиноко. Потерпи». Потерпи? Я терплю изо дня в день, но запас прочности кончается. Сергей любит мать, и я понимаю, но почему я должна жертвовать своим комфортом? Его молчание оставляет меня наедине с этой бедой.
Люба уже привыкла, что бабушка вечно тут, но я вижу, как её распорядок рушится из-за этих нашествий. Хочу, чтобы мой дом был моим — где можно отдохнуть, поиграть с дочкой, побыть с мужем без чужих глаз. Но Валентина Григорьевна, кажется, уверена, что её место — у нас. Её квартира внизу, в двух шагах, но ей милее наш диван, наш телевизор, наша жизнь.
**Последняя капля**
Вчера стало невмоготу. Я резала салат, Люба хныкала, а свекровь включила шоу на полную громкость. Я попросила убавить звук, но она отмахнулась: «Аля, не бурчи, я же не мешаю». Не мешает? Я еле сдержала слёзы. Когда Сергей пришёл, она нажаловалась, что я «не радушная». Он промолчал, а я осознала: если не обозначу границы, так будет всегда.
Я хочу серьёзно поговорить с Сергеем. Сказать, что мать может приходить, но не ежедневно и не допоздна. Может, предложить ей бывать у нас пару раз в неделю, по договорённости. Но боюсь, она обидится, а Сергей встанет на её сторону. Что, если назовёт меня эгоисткой? Что, если это разрушит нашу семью? Но я больше не могу жить в этом хаосе, где мой дом — не мой, а я — просто приложение к свекрови.
**Мой крик души**
Эта история — мой вопль о праве на свою территорию. Тарелку борща мне не жалко, телевизор — тем более, но я хочу, чтобы моя семья была только моей. Валентина Григорьевна, может, и не со зла, но её визиты душат меня. Сергей, наверное, любит меня, но его молчание — как нож в спину. В 32 года я хочу жить в мире, где мой ребёнок спит по режиму, где я могу перевести дух, где мой дом — моя крепость.
Не знаю, как убедить Сергея, как не обидеть свекровь. Но знаю точно: больше не стану заложницей её привычек. Пусть разговор будет тяжёлым, но я готова. Я — Алевтина, и я верну себе свой дом, даже если придётся ставить ультиматум.
