В хмурый понедельник утром Игорь Соколов вышел из чёрного внедорожника, двигатель которого тихо постукивал позади. Он был одет не как владелец успешной сети закусочных. Исчезли дорогие костюмы, начищенные ботинки и уверенная осанка бизнесмена. Вместо этого — потёртые джинсы, поношенная толстовка и вязаная шапка, надвинутая на лоб. Для любого прохожего он выглядел как обычный мужчина, спешащий позавтракать, а может, и тот, кто уже давно живёт впроголодь.
Именно этого он и добивался.
Последние десять лет Игорь вкладывал душу в свои закусочные «У Соколова». Начинал он с фудтрака, рецепта самых рассыпчатых гренок и поддержки матери, которая когда-то помогала ему печь пироги на рассвете. Один фудтрак превратился в закусочную, закусочная — в целую сеть. В лучшие времена «У Соколова» было тем местом, куда родители вели детей после футбольных матчей, где друзья встречались на воскресный завтрак, а рабочие заходили перед сменой.
Но в последнее время Игорь заметил перемены. Пятизвёздочные отзывы исчезли, а вместо них появились жалобы — медленное обслуживание, холодная еда, слухи о хамстве. Это было больно, ведь его бренд держался не только на еде. Он строился на доброте, общности и уважении к людям. Можно было нанять тайных проверяющих или поставить камеры, но что-то подсказывало ему: правду он узнает, только если увидит всё своими глазами.
И вот в это понедельничное утро он решил пойти под прикрытием.
Выбор пал на заведение в центре — самое первое, что он открыл. Тот самый зал, где в углу остался след от горячей формы для пирога, которую когда-то поставила его мать. Когда он переходил улицу, город просыпался: гудели машины, стучали шаги по тротуару, в холодном воздухе витал запах жареного бекона. Сердце его забилось чаще.
Внутри всё было таким же — красные диваны, клетчатый пол. Но лица за стойкой? Совершенно другие.
Две кассирши. Одна — худая девушка в розовом фартуке, громко жующая жвачку и листающая телефон. Вторая — Лидия, женщина постарше с усталыми глазами, её бейдж болтался на потрёпанном шнурке. Никто даже не взглянул на Игоря, когда он вошёл.
Он простоял у стойки целых тридцать секунд. Ни «Здравствуйте», ни улыбки. Только звон посуды да стук по экрану телефона.
— Следующий! — наконец рявкнула Лидия, не поднимая глаз.
Игорь шагнул вперёд. — Доброе утро, — тихо сказал он.
Она взглянула на его помятую толстовку, потрёпанные ботинки и пробурчала: — Ну? Чего надо?
— Гренки с беконом, яйцом и сыром. И чёрный кофе.
Она с неохотой вбила заказ, тяжело вздохнула и сказала: — Сто семьдесят рублей.
Игорь протянул ей мятый пятисотрублёвый. Она не сказала «спасибо» — просто швырнула сдачу на стойку, монеты звякнули о пластик.
Он выбрал столик в углу, потягивал кофе и наблюдал. Заведение было заполнено, но атмосфера казалась… мёртвой. Персонал двигался медленно, лица выражали либо безразличие, либо раздражение. Женщине с двумя детьми пришлось трижды повторять заказ. Пожилому мужчине, спросившему о скидке для пенсионеров, отмахнулись: «Читайте меню». Когда официант уронил поднос, тот громко выругался, не обращая внимания на детей рядом.
В животе у Игоря сжалось.
А потом он услышал нечто, от чего выпрямился.
За стойкой девушка в розовом фартуке шепнула коллеге: — Вон тот в углу? Наверняка из тех, кто вечно сидит и не оставляет чаевых. — Она кивнула в сторону Игоря. — Посмотри на него — явно пришёл занимать место на весь день.
Лицо Игоря запылало. Не от стыда, а от осознания: проблема была глубже, чем медленное обслуживание. Дело было не в скорости, а в отношении. Где-то по пути «У Соколова» потеряло своё тепло.
Гренки принесли без единого слова. Булка была черствой, бекон — влажным. Он сделал глоток кофе, заставив себя проглотить. И тут произошло то, что перевернуло весь день.
В зал вошёл молодой паренёк лет десяти, держа за руку женщину — видимо, мать. На них были потрёпанные пальто, видавшие лучшие времена. Мальчик с восхищением разглядывал пироги в витрине.
Мать подошла к стойке и тихо спросила: — У вас ещё есть завтрак за сто рублей? У нас только пятьсот.
Кассирша даже не подняла голову. — Сто пятьдесят.
Плечи женщины опустились. — Тогда просто кофе мне, пожалуйста.
Но мальчик дёрнул её за рукав. — Мам, тебе надо поесть.
Прежде чем она ответила, Лидия махнула рукой. — Отойдите, если не заказываете. Тут очередь.
Этого было достаточно. Игорь встал, подошёл к стойке и вытащил пятисотрублёвую купюру. — За их завтрак, — сказал он.
Женщина удивлённо моргнула. — Ой, это очень добро, но…
— Никаких «но», — мягко улыбнулся Игорь. — Берите что хотите. И два горячих шоколада, за мой счёт.
Лидия закатила глаза, но пробила заказ. Лицо мальчика озарилось, будто наступило Рождество.
Игорь вернулся за столик, но решение уже принял.
Когда мать с сыном закончили завтрак, он подошёл к их столику. — Рад, что вам понравилось. — сказал он. — Я сейчас вернусь.
Он подошёл к стойке, достал из кармана кожаный бумажник и вынул оттуда бейдж — тот, что был только у высшего руководства. Персонал замер.
— Я Игорь Соколов, — спокойно, но твёрдо произнёс он. — Владелец «У Соколова».
Лидия побледнела. Девушка с телефоном медленно опустила его на стойку.
— Я пришёл сюда, чтобы увидеть свою закусочную глазами клиента. И то, что я увидел… это не «У Соколова», которое я строил. — Он кивнул в сторону женщины и мальчика. — Мы кормим людей, да. Но мы также делимся теплом. И если его нет — значит, мы провалились.
В зале воцарилась тишина.
— Я не собираюсь никого увольнять, — продолжил Игорь. — Но с сегодняшнего дня
