Стоя в кухне, как в тумане, с чашкой ароматного чая в руке, я слышала крик дочери, будто эхо в пустой комнате.
Мама, ты, наверное, сошла с ума! воскликнула моя дочь Алена, глядя на меня глазами, полными удивления. Ты влюбилась? В нашем возрасте?!
Я не могла поверить, что слышу такие слова. Не от удивления, а от неожиданной резкой агрессии.
Не понимаю начала я спокойно. Ты уже взрослая, у тебя муж, дети. Я думала, ты порадуешься, что я больше не одна.
Порадуюсь?! фыркнула она. Ты хочешь ходить на свидания, держаться за руки на улице, может даже спать с мужчиной?! Мама, ты уже бабушка! А не какаято тинейджерка с TikTok!
Эти слова ранили острее, чем я предполагала. Я представляла себе разговор за чашкой чая: мы, две зрелые женщины, сидим за столом, а я рассказываю, что уже несколько месяцев встречаюсь с кемто. Что познакомилась с Андреем вдовцом, добрым, теплым человеком, с которым ходим в кино, гуляем по паркам, иногда просто сидим в кофейне и обсуждаем всё на свете.
Но вместо поддержки я услышала лишь стыд и приговор.
Дети будут спрашивать, где бабушка так наряжается. Соседи будут перешептываться, что с тобой происходит.
Может, я просто начала жить? спросила я, не узнавая в себе собственный голос.
В нашем возрасте?! сковывала она. Воздержись.
И я лишь думала: стоит ли мне стыдиться того, что осмелилась вновь полюбить?
Несколько дней я скользила по дому, как тень. Всё шло как обычно: поливала цветы, варила борщ, читала книги. Но вкус еды уже не был прежним. Слова дочери возвращались эхом: «Бабушке не место влюбляться. Это позорно».
Я ведь ничего не нарушала. Не отбирала место, не забывала внуков, не отказывалась от обязанностей. Просто впервые за годы я почувствовала, что меня ктото видит, что я не только мама, не только бабушка, не только «г-жа Иванова с первого этажа», а женщина из плоти и крови.
Андрей появился в моей жизни случайно, в библиотеке, когда поднял книгу, упавшую из моих рук. Он улыбнулся и сказал: «Судьба иногда метит точнее, чем интернет». Мы рассмеялись, разговор о литературе перетек в чашку кофе в соседней кондитерской.
Сначала было любопытство, потом теплота, а потом странное дрожание, которого я не ощущала давно будто вновь имела причину выходить из дома.
Дочь заявляла, что я сошла с ума, что должна заниматься внуками, вязанием или огородом. Но разве быть бабушкой значит отказываться от себя, от эмоций, от близости, от прикосновений?
Андрей никогда не давил. Когда я рассказала ему о разговоре с дочерью, он схватил меня за руку и прошептал:
Я не хочу влезать между тобой и семьёй. Но если ты чувствуешь, что я должен уйти, я пойму.
Я посмотрела на его морщины, на его теплые, спокойные глаза и задумалась: почему мир не дает нам любить, когда мы уже знаем, что такое любовь?
Я не ответила сразу. Попросила несколько дней, чтобы всё обдумать. Но с каждым днем во мне росло чувство, которого я не знала: не грусть, не гнев, а гордость. Гордая тем, что, несмотря на смерть мужа, на одиночные годы, на ожидания окружающих, я всё ещё умею любить. И не хочу от этого отказываться.
Я люблю внуков. Люблю дочь. Но я не прожила шестьдесят семь лет, чтобы теперь сидеть в четырёх стенах и ждать, пока ктото разрешит мне чувствовать. Это моя жизнь, и я больше не буду её извиняться.
В воскресенье я пригласила дочь к обеду. Она пришла с детьми, как всегда пунктуальна, с напряжённым лицом и холодным голосом. С того момента, как мы разговорились в кухне, мы не разговаривали. Внуки бегали по квартире, а мы сидели за столом в молчании, каждая поглощённая своей тарелкой.
Только к десерту я тихо сказала:
Я встречаюсь с Андреем. Попрежнему. И я не собираюсь этого скрывать.
Дочь посмотрела на меня с неверием.
Ты всё равно будешь это тянуть?
Да, ответила я. Впервые за долгое время я чувствую себя счастливой.
А что подумают люди? Соседи, друзья, дети?
Может, они скажут то же, что и я, видя свою мать, которая наконец перестала бояться жизни.
Она замолчала. Не ожидала, что я отвечу без колебаний.
Я просто стыдлюсь тебя, мама, прошептала она. Я так не представляла себя в старости.
А я не представляла старость, в которой нельзя любить, ответила я.
Она ушла раньше обычного, без криков, без слёз, лишь с тем же холодом, с которым пришла.
Вечером я вышла на прогулку с Андреем. Он держал меня за руку. Мы проходили мимо соседей, ктото смотрел, ктото улыбался, ктото отводил взгляд. Но в первый раз в жизни меня это не тревожило.
Потому что если любовь приходит после шести десятков, то её не стыдно принимать её стоит лишь наконецто оценить.
