Мам, ты, наверное, с ума сошла! воскликнула моя дочь Алена, глядя на меня, словно на безумную. Ты влюбилась? В таком возрасте?!
Я стояла на кухне с чашкой чая в руке и не могла поверить своим ушам. Не от удивления, а от того, что ожидала такой спокойной реакции, а получила шквал возмущения.
Не понимаю, начала я спокойно. Ты уже взрослая, замужем, у тебя дети. Я думала, ты порадуешься, что я больше не одна.
Порадуюсь?! парнула она. Ты хочешь ходить на свидания, держаться за руки на улице, может, даже спать с парнем?! Мам, ты уже бабушка! А не какаято тинейджерка из ТикТока!
Эти слова ранили глубже, чем я могла представить.
Я представляла себе разговор подоброму: позову Алену на чай, сядем, как две зрелые женщины, и я расскажу, что уже несколько месяцев встречаюсь с кемто. Что познакомилась с Сергеем Петровичем вдовцом, приятным, тёплым мужчиной, с которым ходим в кино, гуляем, а иногда просто сидим в «Кофемане» и болтаем обо всём на свете.
Но вместо поддержки услышала лишь стыд и осуждение.
Дети спрашивают, где бабушка так наряжается. Знакомые ломают голову, что с тобой происходит.
Может, я просто начала жить? спросила я, почти не узнавая собственного голоса.
В таком возрасте?! фыркнула она. Возьмись за ум.
И я подумала только одно: действительно ли я заслуживаю стыда лишь за то, что осмелилась ещё раз влюбиться?
Несколько дней я скользила по дому, как призрак. Попрежнему поливала цветы, варила борщ, листала книги. Но всё казалось безвкусным. Эхо слов дочери звучало в голове: «Бабушка не должна влюбляться. Это позор».
А я ведь ничего плохого не делала. Не отняла никому места, не забыла о внуках, не бросила обязательств. Просто впервые за многие годы почувствовала, что меня ктото видит. Что я не только «мама», не только «бабушка», не только «паня Мария Ивановна с первого этажа», а женщина из плоти и крови.
Сергей Петрович появился в моей жизни случайно в библиотеке, когда он поднял книгу, которую я уронила. Он улыбнулся и сказал: «Иногда судьба метит точнее, чем «Яндекс». рассмеялась я. Так начался наш разговор о литературе, а закончился он в соседней кондитерской за чашкой кофе.
Я не влюбилась мгновенно. Сначала было любопытство, потом тепло, потом то странное дрожание, которого я не ощущала летами. Как будто снова есть, ради чего выйти из дома.
Алена утверждала, что я сошла с ума, что мне следует заняться внуками, вязанием или огородом. Но разве быть бабушкой значит отрекаться от себя? От эмоций, близости, прикосновений?
Сергей никогда не давил. Когда я рассказала ему о разговоре с дочерью, он сжал мою руку и сказал:
Я не хочу влезать между тебя и твою семью. Но если ты решишь уйти, я пойму.
Я посмотрела на его морщинки, на спокойные глаза и подумала: почему мир не позволяет нам любить, когда мы уже знаем, что такое любовь?
Я не ответила сразу. Попросила пару дней, чтобы всё обдумать. Но с каждым днём во мне росло чувство, которого я не знала: не печаль, не гнев, а гордость. Горжусь тем, что, несмотря на смерть мужа, одиночные годы и чужие ожидания, я всё ещё умею любить. И не собираюсь от этого отказываться.
Я люблю внуков. Люблю Алену. Но я не прожила шестьдесятпять лет, чтобы теперь прятаться в четырёх стенах и ждать, пока ктото разрешит мне чувствовать.
Это моя жизнь, и я больше не буду её извиняться.
В воскресенье я пригласила Алену на обед. Она пришла с детьми, как всегда пунктуальна, с напряжением в лице и холодом в голосе. С того дня в кухне мы не разговаривали. Внуки бегали по квартире, а мы сидели за столом, каждый со своей тарелкой.
Только к десерту я спокойно произнесла:
Я всё ещё встречаюсь с Сергеем Петровичем. И не собираюсь это скрывать.
Алена посмотрела на меня с недоверием.
Значит, ты всё ещё будешь это тащить?
Да, ответила я. Впервые за долгое время я действительно счастлива.
А что подумают люди? Знакомые, соседи, дети?
Может, то же, что и я, когда вижу свою мать, наконец переставшую бояться жизни.
Она замолчала. Не ждёт, что я отвечу без колебаний.
Я просто стыдлюсь тебя, мам, прошептала она. Не так представляла тебя в старости.
А я не представляла старость, в которой нельзя любить, ответила я.
Она ушла раньше обычного. Без криков, без слёз. Только с тем же холодом, с которым пришла.
Вечером я пошла на прогулку с Сергеем. Он держал меня за руку, мы прошли мимо соседей: ктото посмотрел, ктото улыбнулся, а ктото отвернулся. Но в первый раз в жизни меня это не волновало.
Потому что если любовь приходит после шестидесяти, то её не стоит стыдить её стоит наконецнаконец ценить.
