Внучка тает, словно свечка. Она уже ненавидит и мать, и младшую сестрёнку: боюсь, скоро придётся забрать её к себе, иначе случится беда.
Всю жизнь я верила: мать должна любить детей одинаково. Без фаворитов, без «ты лучше, а ты хуже». Детство — не конкурс на материнскую нежность. Когда слышала истории о семьях, где одному ребёнку — конфетку, а другому — подзатыльник, думала: «Меня это не коснётся». Теперь вот живу в такой истории. И она про мою семью. Про мою дочь. Про мою внучку. Про мою боль.
Лариса всегда была с характером — требовательная, гордая. Парни без машин и перспектив её не интересовали. В итоге вышла за Дмитрия — бывшего хоккеиста, открывшего в Твери сеть тренажёрных залов. Мы с мужем подарили им на свадьбу двушку в новостройке да помогли с работой через знакомых. Жили, как в сказке: достаток, стабильность, планы на будущее.
Через год Лариса забеременела — всей семьёй радовались, как дети. Беременность прошла легко, родилась здоровая девочка — Светланочка, в честь моей мамы. Лариса справлялась отлично: сама кормила, укачивала, гуляла. Света была тихим ребёнком — даже когда зубы резались, не капризничала. Лариса казалась идеальной матерью. Мы все ею гордились.
Но через шесть лет всё пошло наперекосяк.
Лариса снова забеременела. С самого начала — сплошные проблемы: давление, отёки, жуткий токсикоз. Полгода пролежала на сохранении. Роды были тяжёлыми, кесарево. Восстанавливалась долго. Родилась Анечка — крепкая, здоровая. Но Ларису будто подменили.
Первые месяцы я и мать Дмитрия, Татьяна Петровна, помогали как могли. Я чаще брала Свету к себе, чтобы Лариса могла заниматься младшей. Татьяна Петровна оставалась с ними дома. Думали — помогаем. Но однажды услышала, как Лариса рявкнула на Свету:
— Отстань! Надоела!
Сначала списала на усталость. Но ситуация ухудшалась. Лариса словно разучилась видеть в Свете дочь — только обузу. Раздражало всё — причёска, взгляд, вопросы. «Не мешай», «Отвяжись», «Не до тебя» — эти слова девочка слышала ежедневно. Иногда доходило до:
— Если бы не ты, мне было бы проще.
А однажды, тихо, но чётко:
— Лучше бы ты не рождалась первой…
Свете всего семь. В этом возрасте душа — как росток: нежнее не бывает. Скруг, будто предательство.
