Елене Петровне исполнилось шестьдесят. Солидная дата, важный юбилей. Всю жизнь она преподавала в университете, вырастила единственную дочь Ларису, воспитав её честной, самостоятельной и, как казалось, мудрой женщиной. После пенсии одиночество стало особенно гнетущим — и, подобно многим сверстницам, она всё чаще твердила дочери: «Ларисочка, пора ребёночка. Хочу внуков». Казалось бы, обычное материнское пожелание. Дочь отшучивалась, махала рукой, пока вдруг… не решила преподнести маме «подарок».
Её супруг Дмитрий, IT-специалист с доходом выше среднего, поддерживал любые идеи. Лариса же была энергична как ртуть: предприимчивая, волевая, вечно в разъездах. За три года брака они успели открыть онлайн-бизнес, прогосреть, объехать Европу на попутках, пожить месяц в хостеле под Софией, исколесить Урал на велосипедах и встретить Новый год в палатке у Байкала. Девушка носила джинсы, презирала помады и познакомилась с Димой на рок-фестивале под Казанью, на берегу Волги.
Когда мать в очередной раз завела речь о внуках, Лариса неожиданно кивнула. А на юбилейном торжестве Елена Петровна услышала тост, от которого сердце ёкнуло: «Мама, ты станешь бабушкой!» Слёзы, объятия, сияющие глаза — всё было. С того дня пенсионерка жила мечтой: вязала шапочки, скупала пелёнки, изучала в интернете методики раннего развития. А молодые продолжали гонять по миру — конференции, арт-выставки, стартапы. Лариса и не думала о декрете. Беременность протекала легко, и она шутила: «Я не больная, я интересная».
Проблемы грянули на седьмом месяце, когда стюардессы «Аэрофлота» отказались пустить её на рейс в Египет. Девушка злилась не на мужа, улетевшего одного, а на «отсталый сервис».
Мальчика назвали Артёмом. Светловолосый, с васильковыми глазами — точёный херувим. Елена Петровна рыдала от счастья. Но эйфория длилась недолго. Уже в роддоме Лариса заявила: «Грудью кормить не буду. Пусть не привязывается». Она заранее договорилась с агентством о няне, но мать взглянула так, что дочь сникла. «Няня — только через мой труп», — отрезала пенсионерка. Так началась её новая жизнь.
С трёх месяцев Артём поселился у бабушки. Та ездила к ним как на службу: к восьми утра — на смену, за полночь — домой. Пеленала, качала, распевала колыбельные. Всё ради этого комочка. А потом Диме позвонили: друзья продавали виллу в Турции за бесценок. Шанс. Улетели, оставив ребёнка «на недельку».
Неделя стала месяцем. Потом двумя. Лариса вернулась лишь через год, когда Артёму исполнился годик. Провела с ним три дня — и снова исчезла «по рабочим вопросам». На прощание сунула матери конверт с деньгами: «Вернёмся, когда ему стукнет пять. Наняла бы няню, не надрывайся».
Но Елена Петровна и слушать не стала. Для неё внук не был «временной ношей». Он стал воздухом, ради которого стоило просыпаться. Она засыпала под его сопение, шептала сказки про Жар-птицу, ловила первые «баба» и «дай». Да, ныли колени. Да, силы не те. Но душа-то не стареет.
Теперь они неразлучны — в поликлинике, на качественях у дома, на прогулках вдоль Камы. А Лариса шлёт фото с яхт, сёрф-спотов, коктейлей под пальмами. Только в её кадре нет голубоглазого мальчугана. Но бабушка знает: придёт день, когда он поймёт, чьи руки согревали его в метели. Пусть родители где-то там — у него есть тот, кто не предаст.
Внуков не дарят на юбилей. Их растят, чтобы сердце билось.
