Иван притормозил у кладбищенских ворот и тяжело вздохнул. Сколько раз он собирался приехать? Сколько раз откладывал на «потом»? При жизни матери вечно не хватало времени. После её смерти — будто прошлое и вовсе перестало существовать.
А ведь давно пора было открыть глаза. Осознать, что весь этот мир, который он так старательно выстраивал, оказался бутафорией. Ни слова, ни жеста — ничего настоящего. Ирония в том, что он даже благодарен Маргарите, своей бывшей жене, за то, что разрушила этот карточный домик. Один щелчок — и всё рассыпалось! Казалось бы, идеальный брак, «настоящие» друзья… А на деле — жена, лучший друг и все остальные, знавшие и молчавшие. Это был не просто крах. Это была рана, которая до сих пор не затянулась.
После развода он сбежал в родной город. Восемь лет прошло с тех пор, как похоронил мать. Восемь! И ни разу не нашёл времени навестить могилу. Только теперь, когда жизнь превратилась в руины, он понял простую вещь: мама была единственной, кто никогда не предал бы его.
Женился он поздно — в тридцать три, а Маргарите едва исполнилось двадцать пять. Гордился ею, как трофеем. Красивая, утончённая, «светская львица» — так ему тогда казалось. Теперь же перед глазами стояло её лицо, искажённое ненавистью, слова, которые она швыряла, как камни: что терпеть его было невыносимо, что каждая ночь рядом — пытка. Он до сих пор не понимал, как мог быть таким слепым. Она рыдала, просила прощения, твердила, что чувствовала себя одиноко… Но стоило произнести «развод» — и маска упала. Вот она, правда.
Иван вышел из машины, достал с заднего сиденья пышный букет. Шёл медленно, опустив глаза. Тропинка, наверное, заросла. Он даже не приехал, когда устанавливали памятник — всё оформил через интернет, дистанционно. Символично: вся его жизнь — на расстоянии, всё ненастоящее.
Ограда оказалась чистой. Памятник тоже. Цветы свежие, земля рыхлая. Кто-то ухаживал за могилой. Наверное, одна из маминых подруг. Хотя… выходит, сыну было не до этого.
Он приоткрыл калитку и прошептал:
— Привет, мам…
Горло сжалось, глаза наполнились жаром. Иван не ожидал, что расплачется. Он же — расчётливый бизнесмен, привыкший держать лицо. А теперь рыдал, как мальчишка. Не сдерживал слёз. Они очищали, смывали всю боль, связанную с Маргаритой, с предательством. Будто мама действительно была рядом, гладила по голове и шептала: «Ничего, Ваня… Всё наладится».
Он сидел долго. Молча. Но в голове шёл нескончаемый разговор. Вспоминал детство: как падал, разбивал колени, а мама мазала зелёнкой и приговаривала: «Заживёт — даже шрама не останется». И правда заживало. Со временем. Боль утихала. А мама всегда добавляла: «Ко всему привыкаешь. Только к предательству — никогда».
Теперь он понимал каждое её слово. Раньше казалось — просто ласковые фразы, а оказалось — мудростью.
Платить соседке за присмотр за домом было несложно, но сколько можно держать его закрытым? Он усмехнулся, вспомнив, как познакомился с ней. Ему было тяжело, одиноко. А её дочь — Катя — встретила его с такой теплотой… Разговорились, и всё как-то само сложилось. Уехал он на рассвете, оставив записку с указанием, куда положить ключ. Может, с её точки зрения, это было подло. Но он ничего не обещал. Всё было по взаимному желанию. Она только что развелась с мужем-деспотом, рассказывала, как ей нелегко. Оба были одиноки. Вот и сошлись ненадолго.
— Дядя Ваня, поможете?
Иван резко обернулся. Перед ним стояла девочка лет семи, с пустым ведёрком в руках.
— Мне нужно воды набрать, цветы полить. Мы с мамой их только посадили, а сегодня мама слегла. На улице жара — они завянут! Но ведро тяжёлое. Я не донесу. Только маме не говорите, что я пришла одна. Если буду носить по чуть-чуть, она всё равно заметит, что я пропадала.
Иван улыбнулся:
— Конечно, показывай дорогу.
Девочка затараторила. За пять минут он узнал всё: как мама не послушалась и выпила холодного кваса, как заболела, как они пришли на могилу бабушки, умершей год назад, и как та наверняка отругала бы её за это. Ещё девочка гордо сообщила, что учится на отлично и мечтает о золотой медали!
С каждым словом Ивану становилось легче. Дети — настоящее чудо. Он подумал, как хотел бы настоящей семьи: жену, которая любит, и ребёнка, ждущего дома. Его Маргарита была как фарфоровая статуэтка — красивая, но пустая. О детях речи не шло. По её словам, «только дура портит фигуру ради сопливого комка». Пять лет вместе. И теперь он понял: в этом браке не было ни одного тёплого воспоминания.
Он поставил ведро, девочка аккуратно полила цветы. Иван взглянул на памятник и остолбенел. На фото была… соседка. Мать Кати. Бабушка этой малышки.
— Вера Семёновна была твоей бабушкой?
— Ага! А вы её знали? Хотя, стоп… вы же бывали у бабушки Веры!
Иван перевёл взгляд на девочку:
— То есть ты… с мамой тут живёте?
— Ну да! Я же говорила — мама не разрешает мне одной на кладбище ходить.
Иван растерялся. Выходит, Катя вернулась, и у неё есть дочь. А он даже не знал… Стоп. Он не знал, сколько лет Ане. Может, ребёнок появился позже?
Девочка попрощалась и убежала, напомнив, чтобы не тревожил маму.
Иван вернулся к могиле матери, сел и задумался. Что-то внутри перевернулось. Теперь, видимо, Катя сама присматривает за домом. И платит он ей, хотя думал, что платит её матери. Но, в сущности, какая разница?
Потом он поехал к дому. Сердце сжалось. Всё осталось как при матери — будто она вот-вот выйдет на крыльцо, вытрет слёзы краем фартука и обнимет. Он долго сидел в машине. Мать не вышла.
Но во дворе его ждал сюрприз: всё ухожено, цветы посажены. Катя действительно заботилась о доме. Надо будет отблагодарить.
В доме было чисто и уютно, будто кто-то только что вышел и скоро вернётся. Иван присел за стол, но надолго не заОн закрыл глаза и улыбнулся, потому что впервые за долгие годы почувствовал, что наконец-то вернулся домой.
