Нет, Катя, не рассчитывай на меня. Вышла замуж живи с мужем, а не со мной. Мне чужие люди в доме не нужны, резко сказала Татьяна.
Екатерина сжала телефон так, что пальцы побелели. В горле стоял ком. Она не ожидала такого холодного отказа.
Мам… Он же не чужой. Это мой муж, твой зять. Мы не просим купить нам квартиру, просто поживём немного у тебя, пока не накопим на первый взнос.
Раздался короткий, раздражённый смешок.
Знаю я эти «поживём немного». Пустишь потом не выставишь. Сначала первый взнос, потом ремонт, потом ещё что-нибудь. А мне покоя не будет. Нет, Катя, не обижайся, но мы с твоим отцом всё сами тянули, ни у кого не просили. Вот и вы крутитесь как-нибудь.
Мам, ну какие «сами»? не сдавалась Екатерина. Ты же знаешь, мы оба работаем, во всём экономим. Почти все деньги уходят на аренду. С такими ценами мы за десять лет разве что на балкон накопим.
А кому сейчас легко? голос матери стал резким. Я с твоим отцом ни дня у родителей не жила. Сами через всё прошли и не ныли.
Сами, сами… Мам, только не надо. Я же помню! Помню, как бабушка вам помогала.
Не сравнивай, это другое. Бабушка помогала, потому что хотела. Мы у неё ничего не выпрашивали. Я эту квартиру кровью заработала, с твоим-то…
А я тебя не просила рожать меня в нищету, выпалила Екатерина и бросила трубку.
Внутри всё кипело. Может, мать и имела право отказать, но то, как она это сделала… Будто она всю жизнь сама себе квартиру строила, а Екатерина, неблагодарная, теперь хочет на готовенькое. Хотя на самом деле всё было не так.
…Когда Татьяна узнала, что беременна, она даже не была замужем. Алексей, отец Екатерины, был ветреным, гулял и не думал о семье. Его мать давно развелась и вечно искала своё счастье. Поэтому Татьяна пришла к Людмиле Степановне бабушке Алексея.
Узнав о положении Татьяны, Людмила Степановна даже всплакнула от радости, обняла её и пообещала помочь.
Ты, внученька, не переживай, рожай. А уж я с Лёшкой поговорю, говорила она. И, раз уж так вышло, домик вам свой отпишу. К дочке перееду. Мне одной тяжело, а Оле помощница нужна. А вам где детей растить.
Людмила Степановна, да вы что? не поверила Татьяна. Это же целый дом!
На тот свет его не возьму. Я счастливой не была, так хоть ты будь, вздохнула старушка.
Людмила Степановна слово сдержала. Оформила дарственную на Татьяну, зная, что внук ненадёжный. Татьяна потом разменяла дом на двушку.
С рождением Екатерины ничего не изменилось. Алексей гулял, а его вклад в семью ограничивался зарплатой. Да и ту он частенько не доносил.
Татьяна терпела. Жаловалась, плакала, но мужа не выгоняла.
Детям лучше в полной семье, говорила она своей матери, когда та советовала развод. Вот Кате исполнится восемнадцать тогда и уйду.
Но Екатерина думала иначе. Лучше уж с одной матерью, чем каждый день слушать ссоры и быть жилеткой для чужих слёз.
Татьяна дотянула до совершеннолетия дочери и подала на развод. Катя обрадовалась, но ненадолго.
Теперь мы вдвоём. Ты уже взрослая, будем всё делить пополам, объявила мать. В этом месяце отдыхай, а с следующего коммуналка и продукты пополам.
Екатерина училась на дневном, и её охватил ужас. Стипендия копейки, а мать привыкла к мясу и рыбе. Попытки договориться о раздельных тратах провалились. Пришлось искать работу.
Через полгода Катя бросила институт. Можно было перевестись на заочное, но времени не было. Да и кому нужна студентка с графиком?
Это решение до сих пор ей мешает. Без диплома даже на сборщицу не берут.
Сначала винила себя, но потом поняла: ей просто не дали старта.
Мать на отчисление отреагировала спокойно:
Значит, не твоё.
С тех пор они жили как соседи. Без ссор, но и без тепла.
Прошло десять лет. Екатерина вышла замуж. С Дмитрием они снимали однушку на окраине. Он работал сантехником. Деньги небольшие, подработки уходили на сапоги, зубы или дыры в бюджете. Копить было почти нереально.
Если так пойдёт, будем копить лет десять, вздохнул Дмитрий, глядя в телефон.
Тогда Катя решила поговорить с матерью. У той была двушка, одна комната пустовала.
Но Татьяна не горела желанием пускать дочь обратно. Да ещё и с «чужим человеком».
Екатерине было больно. Она понимала, что жизнь у матери не сахар. Но холодный отказ резанул.
Ну что ж, раз сами значит, сами. Оставался запасной вариант дача, о которой Катя почти забыла.
У тебя, Таня, своё есть. Пусть и у Кати будет, говорила когда-то бабушка со стороны матери.
После смерти бабушки дачей занималась Татьяна: сажала, копала, ругалась с соседями. Екатерина даже не думала, что это её.
Но раз мать так гордится самостоятельностью, почему бы не последовать её примеру?
Через два дня Катя позвонила снова. Теперь другим тоном.
Мам, предупреждаю: забери свои вещи с дачи. Мы её сдаём.
Пауза. Мать хмыкнула.
Сдаёте? Кто же её у вас возьмёт?
Это уже не твоё дело. Всё равно стоит без дела, только налоги плачу.
Как не моё? Да если б не я, там бы всё сгнило! Я в неё деньги вкладывала, крышу чинила… Ты пальцем не пошевелила!
Тебя никто не просил. Ты сама хотела, перебила Катя. Или забирай вещи, или сдам с ними.
Ну-ну, посмотрим…
Татьяна бросила трубку. Сердце билось бешено, но Катя чувствовала: впервые говорила с матерью как равная.
Слова Татьяны частично сбылись. Дачу никто не брал.
Остаётся или продать, или переехать, сказал Дмитрий.
Катя выставила дачу на продажу. Было жалко не дом, а воспоминания: лето, яблоки, бабушкино варенье… Но жизнь диктовала свои правила.
Однажды разда
