Григорий смутился, узнав, что девушка младше него на целых двенадцать лет. Ему тридцать, ей — восемнадцать. Да, она совершеннолетняя, можно хотя бы смотреть в её сторону, но разница в возрасте тревожила. К тому же она студентка, пришедшая к нему учиться. С какой стороны ни посмотри — некрасиво, нечестно, неприлично.
Что он может предложить ей, той, что так неожиданно ворвалась в его жизнь? Он должен преподавать ей дисциплины, учить разработке месторождений! Проверять конспекты, принимать зачёты, а не размышлять о том, какие у неё чудесные медные волосы и поразительно красивые изумрудные глаза.
А мистика была в том, что он видел Ларису ещё до того, как она поступила в техникум, где он преподавал уже пятый год. Произошло это за два месяца до её зачисления. Григорий, глядя из окна автобуса на толпу пассажиров, заметил миниатюрную красавицу, щурящуюся от солнца. И его будто током пронзило: «Вот бы такую встретить!»
Стояла цветущая весна 1961 года. По всей стране витало предчувствие светлого будущего. Под чутким руководством писателей-фантастов развивался научно-технический прогресс. Человечество рвалось в космос, в глубины океана, в неизведанные уголки планеты. А сердце Григория в тот момент устремилось к незнакомке с остановки. Он вдруг забыл, что он преподаватель, доцент, специалист — сейчас он был просто мужчиной, робко мечтающим о счастье.
«Вот бы такую!» — часто думал потом Григорий, но тут же отгонял эти мысли и ругал себя за глупую влюблённость в мимолётный образ.
***
Но «счастье» нашлось само. Да ещё оказалось упрямым, смышлёным, зубастым — в том смысле, что ей всё было по плечу. Невероятно, пришла она в «мужской» техникум, да ещё и на сложную специальность! Григорий потерял покой, когда незнакомка оказалась в его группе, а потом обрела имя. Лариса. За плечами — всего восемнадцать лет и море неуёмного энтузиазма. Будто наконец-то дорвалась до учёбы. И пусть для неё он был строгим преподавателем Григорием Сергеевичем, зато теперь она была рядом постоянно. Живая и настоящая, а не призрачная греза.
Григорий не смел злоупотребить положением, чтобы сблизиться с Ларисой. Наоборот, стал приглядываться, чтобы перестать видеть в ней лишь образ. Ему хотелось понять, кто она на самом деле. Поэтому наблюдал за ней в естественной среде: на лекциях, в общении с одногруппниками. Личные же контакты сводил к минимуму — молодой преподаватель был связан по рукам и ногам дистанцией, обязательной между ним и студентами. Ни в кино позвать не мог, ни в парк сходить, ни на выставку. Только учить.
Правда, как куратор, он мог организовывать мероприятия… для всей группы сразу. Когда его осенила эта мысль, он готов был бежать за билетами даже ночью! Еле уснул, а утром купил двадцать пять билетов — на всех. Григорий Сергеевич знал, что руководство техникума денег на кино не даст, поэтому платил из своего кармана. Так и стал водить группу по разным местам — то в филармонию, то в театр, то в кино. Желание порадовать Ларису маскировалось под заботу о коллективе. Кстати, это очень сплотило студентов. Григория Сергеевича полюбили всей душой — он находил подход к каждому. Разве что с Ларисой оставался осторожен.
Дело в том, что однажды у него уже вышел неловкий разговор, и он не знал, как теперь к ней подступиться.
* * *
Было так. Дежурили как-то в аудитории Лариса и её подруга Наташка. Ничего сложного: вытереть пыль, разложить учебные пособия по шкафам. Но Наташка в тот день спешила и упросила Ларису отпустить её. Та не возражала. Она любила оставаться в аудиториях одна и теперь спокойно наводила порядок, расставляла парты, выравнивала ряды.
А ещё пела. Ну и что? Студентам петь не запрещено. Пела и даже не подозревала, как похожа в этот момент на сказочную принцессу из зарубежных мультфильмов.
Конечно, никакие волшебные звери ей не помогали. Зато Григорий Сергеевич, проходивший мимо, замер у двери. Этот голос — звонкий, чистый, будто усыпанный искрами — казался ему знакомым. «Да это же просто невероятно! Почти оперный уровень! Интересно, поёт ли она в хоре?» — подумал он и неловко распахнул дверь. Хотел тихо, но скрип дверных петель спутал все планы.
Пение оборвалось. А изумрудные глаза уставились на него в ужасе. Лариса смутилась и сделала вид, что ничего не было. Схватила учебник, села за парту, наугад открыла страницу и начала читать. Григорий Сергеевич тоже растерялся и притворился, будто зашёл что-то взять из стола. Но в ящиках ничего не было. Он замер, озираясь в поисках хоть чего-нибудь.
— А, вот же методичка! — воскликнул он и схватил с полки потрёпанную брошюру.
Кажется, спектакль удался. Он уставился в страницы, лихорадочно придумывая, как заговорить со студенткой. Текст не читался — в голове была пустота и непривычное волнение. Лариса сидела, не шелохнувшись, делая вид, что углубилась в чтение, хотя думала лишь о том, чтобы Григорий Сергеевич не завёл разговор о пении. Может, он и не слышал? Вряд ли. Она вздохнула.
— Лариса, вы, наверное, устали! — вырвалось у него. — Почему не идёте домой?
— Скоро… пойду, — пробормотала она.
— Лариса, скажите… почему выбрали горный техникум? Необычный выбор для девушки, не так ли? — вдруг спросил он.
— А больше в городе ничего нет, — удивилась она.
— Как нет? Вот, кулинарный… — Григорий понял, что ляпнул глупость, но было поздно.
— Кулинарный? — почти возмущённо воскликнула Лариса, но сразу сникла, вспомнив, с кем говорит. — То есть… другого нормального у нас нет.
— Кулинария не привлекает?
— Нет, — она уткнулась в учебник по горному делу. — Готовить я и так умею.
— Похвально. А может, музыкальное училище вам подошло бы? — попытался исправиться Григорий. — Я слышал… вы прекрасно поёте.
— Меня туда не приняли, — грустно ответила Лариса.
— Не приняли? Как так? Да там, наверное, в приёмной комиссии глухие сидели!
— Извините, мне пора, — вдруг захлопнула книгу и бросилась к выходу.
— До свидания… — только и успел сказатьЧерез год, когда Лариса с отличием окончила техникум, Григорий Сергеевич, наконец, признался ей в любви, а она, улыбнувшись, ответила, что давно об этом догадывалась, потому что читала не только книги, но и его сердце.
