Он вернулся домой под утро. На губах — привкус вчерашнего.
Сергей переступил порог на рассвете. Всю ночь его не было. В прихожей стояла Марина — бледная, с красными от слёз глазами, в растрёпанном халате, босая.
— Почему не позвонил? — голос её дрожал, как натянутая струна.
— Не смог… Прости, — пробормотал он, отводя взгляд. Прошёл на кухню, на автомате поставил турку, насыпал кофе, налил воды.
Он не знал, с чего начать. Что сказать? Как объяснить, что одна ночь перевернула его изнутри? Поймёт ли Марина? Поверит ли?
Она села напротив, молча, без упрёков. Просто ждала.
Сергей достал из кармана смятый листок, развернул. Одного взгляда жены хватило, чтобы всё стало ясно. Всего одно имя: «Катя». Этого было достаточно.
Три года назад. Обычная пятница.
Рабочая неделя закончилась, Сергей Николаевич, начальник отдела в строительной фирме, с облегчением закрыл офис. Было тепло, пахло весной и чем-то новым. Он мечтал о тихих выходных, о детском смехе, о планах на дачу с любимой женой Мариной. Всё было, как всегда. До одного случайного взгляда.
Он увидел её.
Пятнадцать лет без вестей — и сразу узнал. Катя. Первая любовь. Та, от которой когда-то горело внутри, пропадал голос и немели пальцы.
Вспомнил: девятый класс, её рыжие волосы, сдержанный смех, украдкой брошенные взгляды. Первое признание. Два года тайных встреч, поцелуй в школьном дворе, клятвы… А потом — холодное: «Я выхожу замуж. Наше детство кончилось».
Он страдал, но жизнь шла дальше. Появилась Марина. Надёжная, спокойная. С ней он построил дом, родились дети, сложился быт.
Но та встреча… Они столкнулись лицом к лицу на Тверской. Катя говорила что-то про работу, про конференцию в их родном городе. Он кивал, но слышал не слова — а стук собственного сердца.
В кафе время смешалось. Катя — уверенная, красивая, замужем. Детей нет, но «ещё всё впереди». Она смеялась, касалась его руки — и он забывал, кто он и куда должен звонить.
Потом был номер в гостинице. Шампанское. Горько-сладкие воспоминания. В ту ночь он снова был тем мальчишкой. Целовал её веснушки, шептал то, что не решился сказать тогда. Катя твердила: «Я всегда помнила тебя».
Но утро пришло, как приговор. На вокзале она плакала, он молчал. В поезде она сунула ему записку — смятый клочок бумаги. И исчезла.
Сергей вернулся домой. На рассвете. Виноватый, потерянный. Дети вышли из комнат — напуганные, притихшие. Он не нашёл слов. Только прошептал:
— Простите…
На кухне — гнетущая тишина. Марина сидела напротив, молча, будто вслушивалась в свои мысли. Он достал записку. Она увидела имя. Голос её сорвался:
— Ну и что, Серёжа? Хочешь вернуться туда? В юность?
Он вспомнил, как однажды рассказывал ей про школьную любовь, лёжа на траве у дачи. Она тогда смеялась, но запомнила всё.
Он подошёл к окну, долго смотрел на улицу. Потом медленно порвал бумагу и выбросил. Обнял жену, прошептал:
— Прости. Больше никогда. Клянусь.
Она не оттолкнула, но и не прижалась.
— Всё, Серёжа. Детство закончилось. Разбирайся со своими чувствами. Я со своими справлюсь.
Прошёл месяц. Они жили рядом, но не вместе. Он спал на диване. В доме стояла мёртвая тишина. Дети шушукались, будто в доме горе. А оно и было — только не смерть, а потерянное доверие.
Но однажды утром Марина поставила чашку чая рядом с его рукой. И в этот миг что-то изменилось. Без слов. Просто вернулось.
Она вытащила его из прошлого. Вернула в семью.
С Катей он больше не виделся. И не хотел. Воспоминания приходили тихо, с лёгкой грустью, но без боли. Всё прошло. Остался только осадок. Лёгкий, горький. Как несладкий чай, выпитый в одиночестве.
Вывод прост: прошлое — как старая фотография. Трогать можно, но жить в нём — нельзя.
