Возвращение было поздним: Катя уже всё решила
Дмитрий с хмурым видом накручивал на вилку макароны. Катя, глядя на него, пыталась скрыть тревогу, но всё же не выдержала:
— Не вкусно, Дима?
Он лишь мрачно нахмурился и продолжил есть молча.
— Я же всё по рецепту готовила…
— Всё нормально, — пробурчал он, не поднимая глаз.
— Тогда в чём дело? Что случилось?
Дмитрий резко швырнул вилку, громко вздохнул и зашагал по кухне.
— Всё достало! — выкрикнул он. — Жизнь превратилась в болото! Работа — дом — ты в застиранном халате — каша — ребёнок. Это не жизнь, а каторга!
Катя застыла. Его слова резали больнее удара. Он продолжал:
— Ты на себя посмотри! Была красавицей, а теперь… — он запнулся, подбирая слова. — Обычная замученная домохозяйка. А вот жена Сережи — просто огонь: и с ребёнком справляется, и фитнесом занимается, и подработки находит, и выглядит отлично!
— У них бабушка рядом, а ты в выходные только и делаешь, что спишь. Мне просто некогда, — тихо попыталась объясниться Катя.
— Всгда у тебя отговорки! А по делу — ты просто обленилась и сидишь у меня на шее. Мне нужен глоток воздуха! Отдых! Я уезжаю. Один. Не знаю, на сколько. Может — насовсем.
— А как же Артём?
— Я буду платить алименты. И навещать. Ты не останешься без поддержки.
Дмитрий встал. Катя, будто очнувшись, бросилась ему наперерез:
— А мне разве отдых не нужен? Я что, не человек? Почему только ты можешь убежать от обязанностей?!
Он шагнул к ней вплотную, в голосе — раздражение:
— Ты — мать! И точка. Сиди с ребёнком.
С этими словами он вышел, оставив за собой гнетущую тишину. Катя осталась сидеть на кухне, рыдая в пустоту. В голове звенело: как жить дальше? Да, Дмитрий был холоден, но он хоть был рядом. И опора, и стабильность — всё рухнуло.
Он ушёл, даже не попрощавшись с сыном. Было ясно — поехал в свою холостяцкую квартиру.
Первую ночь Катя не сомкнула глаз, но к утру, измотанная до предела, твёрдо решила: не будет унижаться и умолять его вернуться. Сама справится.
И справилась. Неожиданно — стало легче. Не нужно было убирать за мужчиной, подстраиваться под его капризы, стирать горы вещей. Деньги Дмитрий присылал — хватало, хоть и приходилось экономить.
Боль осталась только в душе. Особенно когда она увидела в соцсетях, как Дмитрий веселится с какой-то женщиной, широко улыбаясь в камеру. Подруга пыталась её утешить: “Такой тебе не нужен”. Потом приехала мама — специально взяла отпуск. Молча помогала, не осуждая, но иногда стискивала зубы, вспоминая зятя.
С её приездом Катя будто ожила. Сходила в салон, обновила гардероб. Даже улыбаться снова начала. Мамины подарки напоминали: она заслуживает счастья.
Дмитрий, как и обещал, сына не навещал. Лишь в соцсетях мелькали фото, где он отлично проводил время без семьи. Катя ждала, надеялась, что он одумается, но с каждым днём понимала: это был не мужчина, а трус, сбежавший от ответственности.
Через три месяца в дверь постучали. Дмитрий. С вещами. Входил, будто победитель.
— Привет, дорогая! Я вернулся. Что на ужин?
Но Катя перегородила дверь:
— Ты здесь больше не живёшь.
— Что? Я же муж!
— Уже нет. Я подала на развод. Жди повестку. Ребёнка не навещал, как обещал. Вещи уже собраны — помогу вынести.
Дмитрий взорвался:
— Я имею право видеть сына!
— Конечно. Через суд установим график. Я расскажу, как ты три месяца даже не вспоминал о нём. И покажу твои фото с вечеринок.
Он всё же увидел Артёма. Тот смотрел на него с недоверием. Ни радости, ни улыбки.
Дмитрий надеялся, что жена просто хочет его проучить. Но Катя была непреклонна. Поддержка матери, любовь к сыну, осознание собственной ценности — всё это сделало её сильнее.
Теперь у неё с Артёмом — новая жизнь. А Дмитрий остался с грязными кастрюлями, которые никто не моет, и рубашками, которые некому гладить. Вот и “отдохнул”…
