**Дневник**
Меня зовут Варвара, мне двадцать шесть. Вместе с мужем — Дмитрием — мы женаты почти два года. Живём в Нижнем Новгороде, в уютной двушке, доставшейся мне от бабушки. Сначала всё шло гладко: Дмитрия вполне устраивала жизнь в моей квартире. Но недавно, словно гром среди ясного неба, он заявил: «Давай переедем в мой отчий дом — просторно, детей заведём, места хватит».
Но мне не нужно «место» под одной крышей с его шумной роднёй. Я не хочу променять свою квартиру на обитель, где царят архаичные порядки и беспрекословное подчинение. Где я буду не женой, а бесплатной прислугой.
Хорошо помню свой первый визит в их дом. Огромный особняк на окраине — метров триста, не меньше. Там живут свёкор со свекровью, младший брат Дмитрия — Артём, его жена Света и трое детей. Полный ансамбль. Едва переступила порог, мне сразу обозначили моё место. Женщины — к плите, мужчины — к столу с водкой. Пока я ещё развязывала шарф, свекровь сунула мне нож: «Нарезай огурцы». Ни «помоги», ни «пожалуйста» — будто так и надо.
За ужином я наблюдала, как Света покорно скачет между кухней и гостями, не смея перечить свекрови. На каждое замечание — виноватая ухмылка. Меня передёрнуло. Ясно было: такой доли мне не надо. Ни за какие коврижки. Я — не безропотная Света, и гнуть спину не стану.
Когда мы собрались уходить, свекровь рявкнула:
— Кто посуду за собой уберёт?
Я развернулась и глядя ей в глаза бросила:
— Гостей провожают хозяева. Мы не прислуга.
Тут же начался скандал. Меня обозвали стервой, избалованной московской дурой. А я лишь думала: здесь мне никогда не будет своего угла.
Дмитрий тогда встал на мою сторону. Уехали. Полгода тишины. С роднёй он общался один — я держалась в сторонке. Но потом пошли разговоры о переезде. Сначала шутками, потом всё настойчивее.
— Там простор, там семья, — твердил он. — Мать с детьми поможет, отдохнёшь. А квартиру сдадим — лишние тридцать тысяч в месяц.
— А работа? — спрашивала я. — Я не брошу редакцию ради деревни в сорока километрах от города. Чем я там буду заниматься?
— Не надо тебе работать, — отмахнулся он. — Родишь ребёнка, будешь по хозяйству, как все. Женское дело — дом да очаг.
Это переполнило чашу. Я — человек с дипломом, карьерой, амбициями. Люблю свою работу, всего добилась сама. А мне говорят, что моё место — у плиты да с младенцем на руках? В доме, где меня будут учить, как правильно пеленать и солить борщ?
Понимаю: Дмитрий — дитя своей среды. Там сыновья — продолжатели фамилии, а жёны — пришлые, обязанные кланяться и благодарить за кусок хлеба. Но я не из тех, кто глотает обиды. Молчала, когда свекровь величала меня «нахлебницей». Молчала, когда деверь ехидно подкалывал: «Наша Света не умничает!» Но теперь хватит.
Чётко сказала Дмитрию:
— Или живём отдельно и уважаем границы, или едешь в родовое гнездо без меня.
Обиделся. Заверил, что я гублю семью. Что в их роду не пристало сыновьям ютиться «на чужой жилплощади». А мне всё равно. Моя квартира — не чужая. И моё слово — не пустой звук.
Разводиться не хочу. Но и жить среди его клана — тоже. Если не откажется от идеи поселить меня под крылом мамаши, первой соберу чемодан. Лучше одна, чем последняя в его иерархии.
**Вывод:** Женщина — не приложение к мужниной фамилии. И если семья требует отказаться от себя — это не семья, а тюрьма.
