Валерий курил уже четвёртую сигарету подряд, но табак казался ему безвкусным, а гарь — незаметной. Он сидел на старой скамейке у подъезда, крутил в пальцах окурок и упрямо смотрел на окно четвёртого этажа. Там жила Людка.
— И зачем я сюда приперся? — пробурчал он себе под нос и с досадой швырнул окурок в сторону переполненной урны.
Как всегда — мимо. Вздохнув, он поднялся, подошёл к урне, собрал все окурки и затолкал их вглубь. Потом вернулся на лавочку, посидел, подумал, хотел достать последнюю сигарету — передумал. Пусть полежит… если вдруг понадобится.
Чтобы отвлечься, стал осматриваться вокруг. Взгляд упал на кошек. Четыре штуки. Сидели у дома, вытянув шеи и уставившись на тот самый четвёртый этаж.
«Людка бы их всех уже в дом притащила», — усмехнулся про себя Валерий. Он знал её. Сколько раз она тащила с улицы полуживых котов — выхаживала, кормила, разгоняла холод в их глазах. Любила их… может, даже больше, чем людей. И порой ему было обидно. Не за себя — за человечество. Хотя за тридцать лет он и сам понял: некоторых людей и правда не за что любить. В том числе и себя.
Вспоминать, как он поступил с Людкой, было тяжело. Он бросил её тогда, когда она нуждалась в нём больше всего. Узнал, что она не сможет родить — и сбежал. Мечты о сыне, рыбалке, первом звонке… Всё это казалось важнее любви. Тогда он был уверен, что поступает правильно. Что так лучше для них обоих. А теперь… теперь понимал, что просто струсил.
Он закрыл глаза. Вдохнул. Открыл. Кошки сидели на месте. Ждали. Как и он.
Нужно было решить — подниматься ли к ней. После стольких лет. После всего.
Он вспоминал её сообщение: «Прости меня. Хотелось бы увидеть тебя в последний раз…» Ни слова о болезни. Только это.
Тут к нему подошла девчонка. Лет двадцати, не больше.
— Мужик, не подскажешь, который час? Телефон сдох.
— Без десяти пять, — буркнул Валерий.
— А ты случайно не Сергей? Я тут с парнем должна встретиться…
— Нет. Валерий.
— А… Ладно. Ты тоже кого-то ждёшь?
Он усмехнулся, не ответив. Девчонка постояла ещё немного, потом ушла, оглядываясь.
Валерий поднялся. «Раз приехал — надо зайти». Медленно направился к подъезду. Поднялся. Нажал звонок.
Дверь открыла девушка. Совсем юная.
— Вы, наверное, Валерий? Заходите. Людмила Семёновна говорила, что вы можете прийти.
— А ты кто?
— Настя. Я по соседству. Помогаю ей. Всё, я ухожу, если что — у неё мой номер.
Настя скрылась за дверью. А он… он стоял на пороге. В этой квартире они с Людкой когда-то начинали жить. И здесь же всё закончилось. Дом ли это был или просто точка отсчёта? Он не знал.
— Валера, ты чего там торчишь? — донёсся из спальни голос Людки. — Заходи.
Он снял ботинки, провёл рукой по волосам. Вошёл.
— Привет, Люд… — голос дрогнул.
— Привет… Узнала тебя сразу. Больше-то никто и не придёт.
— Никого совсем?
— Никого. Садись. На стул у окна, — махнула она рукой. — Посиди со мной. В последний раз хоть посмотрю на тебя.
Она попыталась приподняться — и сразу сдалась от боли.
— Помочь?
— Не надо… Хотя давай…
Он подошёл, уловил запах лекарств. Подхватил её.
— Спасибо, — Людка слабо улыбнулась. — Так легче.
— Ты… ты серьёзно больна?
— Нет, Валера. Я не больна. Я умираю. Просто… умираю.
Он окаменел. Она говорила спокойно. Будто обсуждала, что купить в магазине.
— Я не понимаю… Ты же не писала об этом…
— Не писала. Просто… хотела тебя увидеть. Хотела сказать… за эти тридцать лет не было дня, чтобы я тебя не вспоминала.
Она говорила быстро, словно боялась не успеть. Он слушал, и внутри у него всё переворачивалось.
— Я хотела попросить прощения… За то, что не смогла родить тебе детей. Знаю, ты мечтал… Но если бы можно было прожить жизнь заново — я бы выбрала тебя. Снова.
Валерий сжал зубы, чтобы не заплакать. Он попытался улыбнуться — не вышло.
— Это я должен просить прощения… за всё.
— Нет, ты поступил, как считал нужным. Но знаешь… у меня всё равно никого не было. А тебя — я не забывала. Никогда.
Он встал. Взял со столика медицинские бумаги. Читал, затаив дыхание: диагноз, метастазы, химия, бесполезно…
— Люд, но можно же операцию сделать… Есть шансы…
— Крошечные. А жить… без тебя я не хочу.
И тогда он понял. Понял, что всё это время она любила его. Понял, что сам — не переставал. А значит, не имеет права просто уйти.
Он вышел. На улице ждали кошки. Те самые. Смотрели на него, будто спрашивали: «Ну что?»
Он взял их на руки. Всех четверых. И вернулся.
— Ты чего их притащил? — удивилась Людка.
— Лечить тебя будем, — ухмыльнулся он. — Рано тебе умирать.
Кошки тут же запрыгли к ней на кровать. Замурлыкали. А он… он наклонился и поцеловал её. Так, как не целовал никогда.
И она заплакала. От счастья.
Лечение давалось тяжело. Очень. Но врачи говорили: «Главное — желание жить. И поддержка».
А это у Людки теперь было.
Она выкарабкалась. Победила. Прожила ещё много лет — с Валерием, с кошками, с любовью. Настоящей.
И пусть это звучит как сказка — так оно и было.
Потому что настоящая любовь и кошки и правда творят чудеса.
