Пятница. Галя Иванова опять поймала у почтовых ящиков. Листала фотки на телефоне: «Татьяна Никитична, вы только гляньте! Вот новая дача сына в Ленобласти. А это его машина – красавица же! А внучка моя, Лизонька, на баяне играет, в музшколе!» Кивнула вежливо, письма перебираю: «Очень хорошо, Галя, только я спешу…» – «Да куда ж вы? Соседи годами, а поговорить некогда!» – не унималась она. – «А вот мы с мужем в Сочи, в «Жемчужине»! Всё включено! Вы вообще отдыхали когда?»
Вздохнула. Серые глаза усталостью подернулись. «Не отдыхаю, Галина Петровна. Некогда». – «Как так? – удивленно брови вскинула соседка. – Дети взрослые, внуки, пенсия…» – «Взрослые, да, – тихо согласилась я. – Только далеко». – «Ну и что? Мой Димка в Питере пашет, но звонит без конца, на выходные мчится! Зарплата – батюшки свет! – тыкала в телефон опять. – Вот, новую дублёнку купил, каракулевую!»
Поднялась на третий этаж. Оставила её с её счастьем. Дома – тишина. Двушка, когда-то тесная для четверых, теперь пустынна. На окошке – фиалки. Единственные, кто не ушёл. «Доченьки мои, – шепчу, поливая. – Хоть вы со мной».
Телевизор включила – для шума. Новости: пенсии подняли, выплаты новые. Горько усмехнулась – моей хватает на хлеб, молоко да коммуналку. Без излишеств. Звонок. Сердце ёкнуло – Дима? Лиза?
«Татьяна Никитична? Управляющая компания. У вас долг за квартплату…» – «Какой? – опешила. – Всегда вовремя!» – «По данным, прошлый месяц не оплачен…» Долго объясняла, квитанции вспоминала – в трубке гудки.
Вечер. Темно за стеклом. Чай в кухне.на столе старые снимки – плёночные. Дима в первом классе, с гладиолусами. Лиза на выпускном – красавица. Все втроём на дедовской даче под Тверью, когда Володя был жив… «Где вы теперь, родные? – спрашиваю бумажные лица. – Почему я одна?»
Утром Галя во дворе – сумки из «Пятёрочки» тянет. «Ой, Татьяна Никитична! Дочка вчера звонила! Лиза в МГИМО по! На бюджет! Умница ж! Сынёт ей новый Айфон в честь!» – «Рада за вас». – «А ваши как? Внучата?» – спросила по обязанности. «Нет у меня внуков», – тихо ответила. – «Как нет? А дети?» – «Есть. Дима и Лиза. Заняты. Дима во Франции, айтишник. Лиза в Канаде, замужем там…» – «Красота! – всплеснула руками Галя. – Значит, всё у вас отлично! Дети за границей! Гордиться должны!» – «Должна, – согласилась. – Горжусь». – «Вот и славно! А то хмурая ходите. Денег, наверно, шлют? Помогают?» – «Шлют, – солгала. – Конечно».
Последний раз Дима прислал к дню рождения – пять тысяч рублей, пять месяцев назад. Лиза – вообще нет. «Ипотека, мам, – сказала как-то. – Кредиты жмут».
Дома села к старенькому компьютеру – диминому наследию. Скайп открыла. Дима в сети. Статус: «Не беспокоить». Лиза не заходила две недели. Написала сыну: «Димочка, как ты? Здоров? Соскучилась». Через два часа: «Привет. Норм. Завал. Пиши в Телеграм, Скайпом не пользуюсь». Телеграма этого не знаю. Попыталась установить – запуталась в инструкциях. Бросила.
Позвонила Лизе. Долго не брала. Потом, сонная: «Мама? Тут три ночи!» – «Прости, родная, время забыла. Просто узнать, как ты…» – «Не могу сейчас! Презентация завтра! В выходные поболтаем, ладно?» – «Ладно», – уронила я. В трубка – гудки. Выходные прошли. Не позвонила.
Пошла в поликлинику – давление шалило. В очереди – Нина Степановна, с нашего старого двора. «Танюша! Сколько лет! Как дела?» – «Да вот, к терап
Ровно в этот момент тихо щёлкнул замок входной двери, и сквозь туман нежданных слёз Марина Петровна увидела на пороге дочь Настю, до боли знакомую и потерянную девочку из тех самых пожелтевших фото, с чемоданом в одной руке и влажными от слёз глазами в другой, шепчущую: “Мама, как же я тебя искала… прости…”, а следом за ней, неуверенно улыбаясь, вошёл Коля, бормочущий что-то о билетах, переносе совещания и немыслимой скуке Берлина без маминых пирогов, и всё сложилось вдруг — и слёзы на фотографиях растаяли, и фиалки закивали на подоконнике, и та щемящая пустота в сердце наполнилась теплом их смешанных голосов, реальных, громких, заполнивших тишину трепещущим счастьем дома. И тишина ответила ей.
