**Дневник Анастасии**
Сегодня снова началось…
— О, здравствуй, царство бардака! Настя, ты же дома сидишь целыми днями. Хоть бы посуду помыла, — бросила мама, едва переступив порог кухни.
Я в этот момент как раз вытаскивала бельё из стиральной машинки. Оно холодное, липкое, свисало с рук, а пальцы уже занемели. Спину ломило, даже разогнуться было больно.
Из комнаты донёсся всхлип. Артёмка. Опять проснулся.
— Мам, у тебя вообще другие мысли есть? — спросила я тускло. — Ты же видишь, дети болеют.
Людмила поставила на стол пакет с мандаринами и окинула кухню осуждающим взглядом, будто проверяющий из санстанции.
— Я просто не понимаю, как можно жить в таком свинарнике. У тебя же всего двое детей, а не десять. И муж есть.
Я промолчала. Накинула простынь на батарею и на секунду застыла, сгорбившись. Хотелось крикнуть ей в лицо, что с двумя детьми тоже непросто, но сил уже не было.
Все силы ушли на капризы Артёма, борьбу с температурой Лизы, бесконечную готовку, суету перед садиком и тревожные ночи. Всё это висело на мне, как гиря на шее. А сверху — мама со своими придирками к чистоте.
Я вышла в коридор, чтобы перевести дух. Заглянула в спальню. Лиза спала, потные кудряшки прилипли ко лбу. Артём сидел в кроватке и яростно тёр глаза кулачками.
— Я думала, ты пришла помочь, — прошипела я, вернувшись на кухню с сыном на руках. — Посуда подождёт, лучше посиди с детьми.
— Настенька, дети твои. Я уже не молодая. Мне проще с тарелками, чем с малышами.
— Мам! Ты хоть на секунду можешь забыть про свои чёртовы тарелки? У меня тут одна с температурой, второй весь день на руках! Я не сплю третьи сутки. Ни твои мандарины, ни нотации, ни уборка мне не помогут.
Людмила сжала губы. Ноздри её дрогнули от возмущения.
— Я помогаю, как умею.
— Нет, ты не помогаешь. Ты давишь. Как всегда.
Я опустила Артёма в манеж, схватила пакет с мандаринами и сунула его матери.
— Забирай и уходи. Пожалуйста.
Даже Артём притих. Людмила бросила на меня взгляд, полный презрения, выхватила пакет, будто в нём была граната, и ушла, хлопнув дверью.
Когда в груди немного полегчало, я села на пол рядом с манежем и обняла сына. Он чихнул мне в плечо. Вздохнула: только этого не хватало…
Раньше я терпела. Скрипела зубами, но молчала. Потому что… ну, это же мама. Так у всех. У подруг такие же матери, бабушки, свекрови. Все терпят.
Я надеялась, что она изменится, но ничего не менялось.
В детстве было то же самое. Помню, в пятом классе я заняла третье место на городской олимпиаде по литературе. Получила грамоту и шоколадку. Сияла от гордости, протягивая маме плитку. Хотела сказать, что это и её заслуга, но не успела.
— Опять пуховик в грязи вываляла! И в таком виде по улице шла?! Ты же девочка!
Если в табеле была хоть одна четвёрка — скандал. Когда я мыла пол, мама проверяла, чисто ли под шкафами.
Людмила никогда не хвалила. В лучшем случае молчала, в худшем — находила, к чему придраться. Все её добрые слова будто по талонам выдавались, и мне они не доставались.
Серёжа, мой муж, знал об этом. Не раз слышал, как она ворчала:
— Зачем детям столько игрушек? У меня ты росла с кубиками и раскрасками — и ничего.
Я старалась не звать маму за стол. Но если приходилось, заранее готовилась к критике.
— Мясо сухое. Опять пережарила.
А вот спросить, как у меня дела или самочувствие? Никогда.
Вечером я написала Серёже. Он знал, что Лиза болеет, что мне тяжело, знал про маму. Но помочь не мог — был в командировке. Хотя бы выслушал.
— Я её выгнала, — написала я. — Всё равно ноль помощи, а нервы треплет.
— Молодец, — сразу ответил он. — Давно пора.
Стало легче. Подтверждение, что я не сошла с ума.
Выспаться не удалось. Проснулась от кашля. В комнате было темно, только красный огонёк телевизора. Нащупала телефон. Полпятого. Ещё ночь.
Артём ворочался в кроватке. Лиза хныкала.
Голова гудела, ноги будто ватные. Доплелась до кухни, открыла холодильник. Пусто. Прокисшее молоко, три яйца, плавленый сырок. Где-то ещё завалялись чёрствые хлебцы и пачка гречки.
Может, завтрак и соберу, но что дальше? Лекарства у Лизы заканчивались. Да и мне бы таблеток. Но как идти, если детей не с кем оставить?
— Нужно в аптеку. А детей не с кем, — написала Серёже.
— Попробую уговорить Катю, — ответил он через полчаса.
Я ухмыльнулась. Катя — его сестра. Вечно в работе: блог, монтаж, курсы. Даже собаку завести не может — некогда. А тут дети, больная я…
Но через два часа в дверь позвонили. На пороге стояла Катя. Поправляла растрёпанные волосы, но улыбалась.
— Дайте воды, пожалуйста. В пробке сохну. А я пока руки помою и к Артёму загляну.
У меня челюсть отвисла. Катя спокойно прошла в комнату, наклонилась к мальчику, тронула его пальчики.
— Ой, кто тут у нас хмурый? Покажешь игрушки? Или ты, как я слышала, эксперт по маминым заколкам?
Будто знала его всю жизнь. Будто не пропускала все семейные праздники из-за работы.
Скоро она уже кормила Артёма бананом, попутно листая телефон.
— А Лиза как? — спросила Катя.
— Температура. Пьёт плохо. Сироп почти закончился.
— Так чего ждёшь? Давай список, я схожу!
Когда я вернулась, Артём спал в манеже рядом с Катей. Та сидела на полу с ноутбуком.
— Мультики включила. Уснул. Не идеально, но лучше, чем орать от усталости. Останусь на ночь. Часть работы перенесу. Справимся.
В груди что-то оттаяло. «СправиВ эту минуту я поняла, что настоящая поддержка приходит не обязательно от тех, кто обязан тебя любить, а от тех, кто просто умеет быть рядом.
