Дим, ты серьёзно? Снова эти колючие розы? Аксинья скривила губы, разглядывая букет. Я же тысячу раз говорила: мне нужны пионы. Пионы, понимаешь? Ты меня слышишь? Или ты вообще в свои мысли ушёл?
Дмитрий застыл в дверях. Щёки порозовели, а в глазах блеснуло то самое виноватое, растерянное выражение, готовое на всё ради её улыбки.
Прости, дорогая, запомню. В следующий раз будут только пионы, прошептал он.
Аксинья небрежно опустила букет на стол, не понюхав его. Всё же розы были хороши пышные, бордовые, с росой на лепестках
Ольга Михайловна вспоминала, как дочь впервые привела его в свою квартиру на Тверской. Высокий, широкоплечий, с открытым лицом и мозолистыми руками инженертехник. Дима смотрел на Аксинью, будто она была самым ярким светом в их маленькой квартире в Москве. Владимир Петрович кивнул жене за спиной гостя: «Нормальный парень, серьёзный».
Первые полтора года всё шло гладко. Дмитрий возил Аксинью к берегу Чёрного моря, дарил украшения к датам и без, терпеливо слушал её бесконечные разговоры о подругах и коллегах. Но Ольга Михайловна начала замечать странность: дочь стала говорить о нём снисходительно, иногда с явно скрытой скукой, даже пренебрежительно «Димка притащил торт, представляешь? Я же на диете». «Опять звонит, как будто прилип к стене». Она перебирала его подарки, будто имела дело с данью, а не с лаской.
Во втором году начались ссоры. Вернее, их начинала Аксинья. Ей было отчаянно скучно.
Ты меня вообще любишь? А? Любишь? задавала она этот вопрос регулярно, обычно вечером. Что-то не так.
Аксинья, я весь день
Вот именно! Весь день гдето там, а я тут одна! Может, у тебя ктото появился?
Дмитрий оправдывался, клялся, объяснял. Аксинья дулась деньдва, потом мило прощала. Он приносил цветы, книгу, которую она хотела, билеты в театр. Мир восстанавливался до следующей ссоры.
Поводы находились любые: не так сказал, не так посмотрел, забыл поставить лайк под фотографией, задержался на работе, слишком быстро ответил на сообщение значит, сидел в телефоне вместо дел; слишком медленно значит, игнорировал.
Всё, хватит! Мы расстаёмся! эта фраза звучала в их отношениях слишком часто.
И каждый раз Дмитрий приходил просить прощения первым. Аксинья выдерживала паузу: день, три, неделя. Потом оттаивала.
Ольга Михайловна однажды осторожно спросила:
Аксинушка, а ты вообще любишь его? Или тебе просто удобно с ним?
Дочь фыркнула:
Мам, какие вопросы? Конечно, люблю. Просто он иногда такой надоедливый, сил нет.
Пять лет пролетели в этом странном танце: страсть скандал расставание примирение. Дмитрий поседел на висках, хотя ему не было и тридцати. Похудел. Улыбался реже. Но держался. За что? За надежду, за веру, что однажды всё уляжется, станет проще, спокойнее.
Шестой год он сделал ей предложение.
Кольцо было простым тонкий золотой ободок с крошечным, но чистым бриллиантом. Дмитрий готовился: заказал столик в ресторане у Садового кольца, договорился с музыкантами, даже написал речь на листке, который потом, смущаясь, прочитал вслух.
Аксинья сказала «да». Небрежно, словно ей предложили десерт к кофе. Не очень сладкий десерт. Но кольцо надела, сфотографировала для соцсетей, позвонила подругам.
Ольга Михайловна обняла будущего зятя, поматерински:
Дима, я рада. Правда, очень рада.
Владимир Петрович пожал руку:
Добро пожаловать в семью. Официально теперь.
Подготовка к свадьбе началась мгновенно. Аксинья взяла бразды в свои руки: платье из лучшего ателье на Арбате, фотограф с портфолио звёзд, живые орхидеи на столах. Дмитрий кивал на всё, протягивал карту, соглашался с каждым капризом. Он хотел, чтобы день был идеальным для будущей жены.
За месяц до даты всё рухнуло.
Что это? Аксинья ткнула пальцем в распечатку меню. «Радуга»? Ты серьёзно выбрал «Радугу»?
Там отличная кухня, Аксинушка. Мы же пробовали, тебе понравилось.
Понравилось?! Я сказала «Белый сад»! С террасой! С видом на Волгу! А ты суёшь мне какуюто забегаловку!
Там нет мест на нашу дату. Я звонил, там уже занято.
И что? Должен был договориться! Предложить деньги! А ты просто просто! Аксинья задохнулась от возмущения. Всё! Свадьба отменяется! Надоело!
Она швырнула меню на пол и выскочила из комнаты. Ожидала: теперь он придёт, будет просить прощения, а она помырит его пару дней и сменит гнев на милость. Но в этот раз он не стал извиняться. Видимо, просто устал.
На следующий день Дмитрий пришёл за вещами. Аксинья наблюдала, как он собирает бритву, зарядки, кофту из шкафа.
Ты серьёзно? она всё ещё не верила. Вот так просто уходишь? И меня бросаешь?
Дмитрий застегнул молнию, посмотрел на неё долго, с непонятным выражением.
Будь счастлива, Аксинушка. Правда
И вышел
Аксинья ждала неделю. Потом две. Телефон молчал. Никаких сообщений, звонков, визитов. Она несколько раз открывала диалог с ним курсор мигал в пустом поле ввода но так ничего и не написала. Гордость не позволяла. Дима должен был вернуться первым. Всегда возвращался первым.
Прошёл месяц.
Может, он заболел? Аксинья металась по кухне в доме на Пушкинской. Или в командировке? Или может, позвонить ему?
Ольга Михайловна молча помешивала борщ.
Мам, скажи чтонибудь!
Что тут скажешь, Аксинушка. Ты его отпустила он ушёл.
Я не отпускала! Я просто
Что?
Дочь замолчала, не находя ответа.
Через два месяца коллега Аксиньи, Светлана из бухгалтерии, как бы невзначай обронила за обедом:
Слушай, я твоего Димку видела вчера. С какойто девушкой, светлой, симпатичной.
Аксинья уронила вилку.
С кем?!
Не знаю. Новенькая, видимо. Смех, держались за руки мило так, аж зубы свело.
Вечером Аксинья начала рыться в его социальных сетях. Профиль был открытым она давно заставила его убрать все настройки приватности. Новых фоток не было, но в друзьях появилось незнакомое имя: Екатерина Соловьёва. Аккуратный профиль с пейзажами и котиками. На аватарке девушка лет двадцати пяти с мягкой улыбкой.
Аксинья листала её страницу до трёх ночи.
Ольга Михайловна видела, как дочь меняется. Исчезла самоуверенность, в взгляде появилось холодное насмешливое сияние. Аксинья похудела не так, как хотела, а как-то нездорово, осунулась. Под глазами тёмные круги. Раздражительность на грани истерики.
Это всё он виноват! срывалась она на родителях. Шесть лет! Шесть лет жизни и вот так бросить?! Ради какойто невзрачной мышки?!
Ты сама его бросила, тихо напомнила Ольга Михайловна.
Это другое!
Чем же оно другое?
Аксинья не смогла объяснить.
Год прошёл незаметно и мучительно одновременно. Аксинья следила за жизнью Дмитрия через экран телефона: вот они с Екатериной на шашлыках у реки Оки; вот на концерте какойто группы; вот у неё перехватило дыхание фото с подписью «Переехали!». Совместная квартира. Совместная жизнь. Всё, о чём он мечтал с ней. Потом появилось фото кольца на тонком женском пальце. «Я сказала да!» подпись и три сердечка.
Ольга Михайловна наткнулась на этот пост случайно, листая ленту. Екатерина сияла на фотографии. Дмитрий рядом снова улыбчивый, снова с живыми глазами. Как раньше, до того, как из него по капле вытянули всю радость.
«Молодец, Дима», подумала Ольга Михайловна. «Наконецто».
Тем временем Аксинья пыталась строить новые отношения. Игорь продержался четыре месяца ушёл после скандала изза опоздания на день рождения её подруги. Сергей протянул два сбежал, когда Аксинья устроила сцену в ресторане при его коллегах.
Все мужчины одинаковые! обвиняла она очередного бывшего, сидя за столом в кухне дома. Ненадёжные, эгоистичные!
Владимир Петрович молча жевал котлету. Ольга Михайловна подливала чай и думала, как странно устроена жизнь. Дочь листала телефон, возвращалась к чужим счастливым фотографиям.
Ольга Михайловна улыбнулась. Она была рада, что Диме удалось вырваться из лап Аксиньи. Да, это была её дочь. Но она знала характер своей дочурки.
За очередным семейным ужином Аксинья снова завела старую пластинку.
Димка хотя бы был терпеливый. А эти им вообще ничего нельзя сказать, сразу обижаются!
Может, дело не в них? негромко предположил Владимир Петрович.
Пап, ты о чём?
Он пожал плечами:
Да так. Третий мужик за год уходит. Странное совпадение.
Аксинья вспыхнула:
То есть это я виновата, да?!
Родители молчали. Иногда молчание громче слов.
Позже, Ольга Михайловна думала, как объяснить дочери очевидное: что любовь не игра, где можно бесконечно жать кнопку «сохранить» и возвращаться к удобному моменту. Что терпение не бесконечно. Что манипуляции разрушают доверие медленно, но необратимо, как ржавчина ест металл.
А Аксинья обвиняла мир в несправедливости и ждала принца на белом коне того, кто будет терпеть её капризы вечно.
Ольга Михайловна вытерла последнюю тарелку и убрала в шкаф. Через открытую дверь видела дочь в гостиной та снова уткнулась в телефон, листала чужие страницы. Она знала, что Аксинья видела снимки сына Димы и Кати, их счастливые лица и влюблённые взгляды. Ольга Михайловна и сама следила за жизнью Дмитрия.
Тридцать лет назад Ольга Михайловна впервые взяла крошечную дочурку на руки и поклялась защищать её от всех бед. Но на одиночество Аксинья обрекла себя сама. И чтобы стать счастливой, ей придётся измениться. Или она никогда не узнает, что значит быть женой и мамой.
