**Дневник Бориса Климентьева**
*9 мая 2023 года*
«Всё будет хорошо, сынок»…
Это мама. Да, я знал сразу, что это она, но всё равно она сказала: «Боренька, это я». Как будто я её голос не узнаю. Сколько раз объяснял – на экране имя высвечивается, не нужно представляться. Но у неё старый кнопочный телефон. Я ей новый купил, смартфон, но она отказалась:
— Старая я уже для этих дел. Отдай лучше… Татьяне. Её дочь ей такие подарки не делает, обрадуется.
Татьяна обрадовалась – быстро разобралась. Я не просто так подарил, а с расчётом: если что с матерью случится, она сразу позвонит. Даже свой номер вбил в её телефон.
— Мам, ну я же знаю, что это ты, — усмехнулся я. — Всё нормально?
— Сынок, я в больнице.
По спине мурашки.
— Что случилось?! Давление? Сердце?! — затараторил я.
— Операцию завтра. Грыжа воспалилась. Терпеть сил нет.
— Почему сразу не позвонила?! Я завтра приеду, заберу тебя в Москву! Тут и врачи лучше, и больницы. Мам, прошу, откажись от операции! — голос дрожал.
— Не волнуйся. Филипп Петрович хороший врач…
— Мам, слушай! Я утром буду! До этого ничего не делай! — перебил я. Голос её стал тихим, едва слышным.
— Не переживай. Всё будет хорошо, сынок. Люблю тебя…
Гудки.
Взглянул на время — 00:10.
Последние слова прозвучали глухо, будто из-под земли. Мать никогда так поздно не звонила. Что-то не так. Набрал её номер — тишина. Ещё, ещё — то же самое.
Встал, подошёл к окну. Вторые сутки месиво, дождь со снегом. В обычное время до деревни пять часов, сейчас все шесть. Нужно ехать сейчас, чтобы успеть до операции. Дорогу наверняка размыло. Но ведь не в деревню, а в райцентр, там больница.
Собирался быстро. На выходе вспомнил — забыл зарядку. Вернулся, схватил, в прихожей остановился. «Если вернулся за чем-то, посмотрись в зеркало перед выходом», — мамины слова. Глянул — лицо измождённое, глаза красные. «Она сказала — всё будет хорошо. Она никогда не врала».
В машине подумал — позвонить Татьяне? Она с матерью дружит, но в деревне рано спать ложатся. Почему она не позвонила? Предупреждал же. Опять сжало сердце. Завёл двигатель, выехал.
Сколько раз звал мать переехать. Квартира большая, места хватит. Но она отнекивалась:
— Молодой ты ещё, я тебе мешать буду. Мне и тут хорошо.
Ну что ж ты раньше не позвонила, мам? Всегда боялась побеспокоить, обуза, мол.
Только сейчас осознал — голос у неё был странный. Глухой, будто через стену. А последние слова — еле разобрал. И виноватый тон. Наверное, думала, что ночью разбудила. Никогда так поздно не звонила.
Грыжа у неё давно, на погоду болела, но откладывала операцию. То огород, то урожай, то Татьяна простудилась — не бросишь же.
А я? Вроде недалеко, машина есть, но вечно «некогда».
Мать была мягкой, но за дело могла и веником отходить. Я не обижался — справедливо.
Помню, в шестнадцать впервые пришёл под утро. Она не спала. Взглянула на меня, губы сжала:
— Зачем так спешишь? А вдруг жениться придётся? Готов? Потом волком выть будешь. Иди спать, не могу на тебя смотреть.
Наутро вообще не разговаривала. Было хуже крика. Потом, когда оттаяла, спросил:
— Ты-то в молодости не гуляла?
Рассказала. Влюбилась в семнадцать, ночами под соловьёв пропадала. А когда забеременела — парень сбежал. Отец мой взял вину на себя, женился. А потом у неё выкидыш случился. Но отец не отказался. А я родился лишь через восемь лет…
Дорога темная, пустая. Глаза слипаются. Раз — очнулся, еду по встречке. Два — чуть в кювет не съехал. Включил «Русское радио» на полную, орал песни, чтобы не уснуть.
Больница — старый двухэтажный кирпич, два окна светится. Персонала — трое: хирург, терапевт и медсестра. Сложные случаи отправляют в город, но с грыжами справляются.
Постучал. Открыли быстро, несмотря на ранний час — 6:30. Медсестра окинула меня взглядом:
— Приём с восьми.
— Я к маме. Климова Надежда Васильевна. Операция сегодня.
Она постояла, потом махнула:
— Заходи.
Комната крохотная. Окна наполовину закрашены. Пустой стол, кушетка в пятнах.
Через десять минут вошёл доктор. Узнал его — в детстве к нему попадал с болями в животе.
— Филипп Петрович?
— Надежда Васильевна умерла вчера.
— Как?! Она звонила, говорила операция завтра!
— Операция была вчера утром. Вечером не стало.
— Но она мне в полночь звонила! — полез в телефон. Нет звонков.
— Любовь Дмитриевна, принесите вещи Климовой. — Доктор смотрел с жалостью. — Вы как?
— Всё… Не понимаю…
Вдруг зазвонил телефон — Татьяна. Сбросил.
— Можно её увидеть?
— В морге. Лучше гроб закажите. Хоронить будете здесь?
Вышел. Дождь кончился. СеОн сел в машину, завёл мотор и поехал хоронить мать — последнее, что мог для неё сделать.
