Екатерина проснулась за минуту до звонка будильника. Лежала, собираясь с мыслями перед новым днём, точь-в-точь как вчера, месяц и год назад. Всё текло размеренно, по накатанной, без неожиданностей.
Хотя нет, однажды сын преподнёс сюрприз — поступил в университет и заявил, что хочет жить отдельно. Как она переживала, уговаривала! Но он грозил бросить учёбу и уйти в армию. Что оставалось? Смирились, даже снимали ему квартиру. После выпуска сын устроился на работу и отказался от родительской помощи.
Екатерина осторожно поднялась, чтобы не разбудить мужа, и направилась на кухню. Вскоре по квартире разлился аромат свежесваренного кофе, настоящего, не растворимой подделки.
Когда в кухню вошёл Сергей, благоухая мужским гелем, на столе его уже ждала дымящаяся чашка и бутерброды. Каши и омлеты он не признавал. Позавтракал молча и так же молча удалился.
“Задержусь, сегодня заседание учёного совета”, — бросил он из прихожей.
Екатерина вышла, поправила галстук, воротник, смахнула невидимую пылинку с пиджака — будто поставила завершающий штрих. Это был ритуал: зимой — шарф, летом — галстук, а плечо всегда нуждалось в этом жесте, будто то пальто, будто то пиджак.
После его ухода Екатерина привела себя в порядок, выпила чаю с лимоном и села за ноутбук. Она работала из дома, переводила статьи и книги с английского и французского.
Работа шла легко, книга захватывала. Она то и дело заглядывала в словари, подбирая точные значения. Внезапно раздался звонок.
“Екатерина Михайловна, здравствуйте. Это Марина Сергеевна с кафедры”, — представился голос в трубке.
Услышав ровный голос преподавательницы мужа, Екатерина сразу вспомнила высокую, угловатую женщину лет сорока пяти.
“Здравствуйте. Что случилось? С Сергеем Владимировичем?” — встревожилась она.
“Нет, с ним всё в порядке”. Женщина сделала паузу. “Мне нужно с вами поговорить. Я случайно рядом оказалась. Можно зайти через пять минут?”
“Да, конечно”, — ответила Екатерина, удивляясь, как та “оказалась рядом” в учебный день.
Ровно через пять минут в дверь позвонили. Екатерина впустила гостью.
“Чаю, кофе?” — предложила она.
“Нет, спасибо. У меня мало времени. Образовалось окно между парами, вот я и…”
Они прошли в гостиную, сели на диван.
“Слушаю вас”, — сказала Екатерина.
“Мне неприятно говорить, но молчать не могу. Ваш муж встречается со студенткой, девочкой лет двадцати. Живёт с матерью-инвалидом”, — начала Марина Сергеевна.
“Избавьте меня от подробностей”.
“Хорошо. Я случайно подслушала его разговор. Эта студентка ждёт ребёнка. И ваш муж пообещал не бросать её…”
Екатерина молчала. Через минуту, не дождавшись вопросов, гостья продолжила.
“У него и раньше были романы. С Лидией Петровной, нашей преподавательницей, с Аней с кафедры социологии… Простите, но больше молчать не могла. Теперь вот эта двадцатилетняя девочка.
Помните, три месяца назад он должен был лететь на конференцию в Германию? Никуда он не летал. Снял домик на турбазе и провёл там с ней три дня”.
“А откуда вам это известно?” — Екатерина не верила ни слову. Старая дева мстит.
“Вы мне не верите. Думаете, завистливая одинокая женщина хочет испортить вам жизнь”, — словно прочитав её мысли, сказала Марина. “Но согласитесь, выглядит некрасиво. А если об этом узнают все? Он старше её на тридцать лет, мог бы быть ей дедом. Это же смешно”.
Екатерина очнулась.
“Спасибо, я вас поняла. Если у вас всё…”
“Да-да, я ухожу”, — гостья вскочила с дивана.
Проводив её, Екатерина долго сидела, уставившись в одну точку. Работать не могла. Затишье длилось слишком долго. Чего-то подобного она ждала. Преподавательницы — ладно, но студентка… Как он мог?
Однажды отец привёл домой нескладного студента в нелепых очках. Он руководил его дипломом. Долго совещались в кабинете, потом вместе обедали.
“Он самородок. Талант. Из него выйдет толк”, — расхваливал отец.
Студент ел, не поднимая глаз, будто речь шла не о нём, и украдкой поглядывал на Екатерину. Она тогда училась на третьем курсе, на романо-германском. Его звали Сергеем. Он приехал из глухого уральского городка. Отец взял его под опеку, устроил в аспирантуру, помог с диссертацией. Вскоре Сергей стал почти своим в их доме.
Однажды, когда Екатерина уже работала переводчиком, он пришёл без приглашения.
“Папа уехал на конференцию в Москву. Его не будет неделю. Странно, что вы не знали”, — удивилась она.
“Я не к нему. Я к вам”, — покраснев, сказал он и поправил очки.
“Вот как? Чем могу помочь? Перевод нужен?” — Екатерина едва сдерживала насмешку.
“Хочу пригласить вас на выставку. Шишкин, Айвазовский…”
Она и сама мечтала сходить, да не с кем — среди её знакомых не было ценителей живописи. И она согласилась.
С ним оказалось интересно. Сергей не только тонко подмечал детали на полотнах, но и рассказывал увлекательные истории по дороге домой. Она слушала, не веря, что это тот самый застенчивый паренёк. Даже перестала замечать его неуклюжие очки. Нет, не влюбилась, но заинтересовалась.
“Присмотрись к нему. Его ждёт большое будущее. Я позабочусь. С ним ты будешь счастлива”, — убеждал отец, а ему она верила безоговорочно.
Когда Сергей сделал предложение, она согласилась. Но свадьбу отложили — внезапно умер отец. Сергей возглавил его кафедру, писал диссертацию. Они поженились через год.
После смерти отца мать часто болела. Она умерла, когда Екатерина была беременна. Так жизнь перевернулась. Она работала дома, переводила, вела хозяйство, растила сына. Втянулась, всё успевала. И жили они с Сергеем хорошо. До сегодняшнего разговора Екатерина была уверена, что он её любит.
“Ты ошибся в нём, папа, как и я”, — сказала она вслух. “Он втёрся в доверие ради твоего имени и положения. Занял твоё место, поселился в нашей квартире и изменял мнеИ когда весной сосед снова появился у её забора, на этот раз с букетом первых подснежников, Екатерина вдруг поняла, что счастье — это не прошлое, которое нельзя вернуть, а настоящее, которое ещё можно успеть.
