За окном гулял ветер, разбросав по улице последние золотые листья. В тишине комнаты только скрипело кресло-качалка, в котором сидела Татьяна Сергеевна, не выпуская из рук спиц. Вязание двигалось размеренно, будто подчиняясь ритму её мыслей. На старом диване, укрытый лоскутным одеялом, сладко спал её внучок. Она смотрела на него с теплом в глазах. «Растёт крепким, и всё потому, что я за ним смотрю, как положено», — прошептала про себя.
Она всегда знала цену деньгам. В те годы, когда с мужем впервые переступили порог их хрущёвки, приходилось выжимать из каждой копейки максимум. Но тогда она научилась находить счастье в малом: суп из того, что есть, починённые вещи служили годами, а дети росли здоровыми, несмотря на скромный быт.
Теперь её дочь Ольга вышла замуж за Игоря, и Татьяна Сергеевна видела: тот совсем не умеет разумно тратить. Он зарабатывает хорошо, но деньги уходят словно в песок — новые игрушки, дорогие подгузники, брендовые комбинезоны. «В наше время рожали в поле, и ничего — выросли!» — ворчала она, сжимая спицы.
Внук лежал в кофточке, которую отдала соседка. «Ну зачем выкидывать добротные вещи?» — думала Татьяна Сергеевна. Ольга хоть и пыталась экономить, но Игорь только злился. Он не понимал: главное не то, сколько куплено, а как этим распорядиться.
Она вздохнула, петля соскользнула со спицы. «Нынешние совсем другие, — мелькнуло в голове. — Им подавай всё самое новое, самое дорогое. А раньше жили скромно — и счастье было». Перед глазами вставали воспоминания: как учила Олю стирать в тазу, штопать носки, считать каждую монетку…
А Игорь в это время сидел у себя в кабинете, глядя, как за окном гаснет вечер. Отчёты лежали нетронутые — мысли крутились вокруг одного: дома его словно заперли в клетку бережливости. Жена и тёща превратили каждый день в битву за каждую копейку.
Раньше они жили бедно, и экономия была вынужденной. Но теперь, когда его зарплата позволяла не считать каждую тысячу рублей, Ольга и Татьяна Сергеевна вели себя так, будто они всё ещё в девяностых. Каждый его жест — новый телефон, платье для жены — встречал сопротивление. «Зачем? Старый ещё работает!» — отвечала Ольга, а тёща тут же добавляла: «В наше время в хлопковых пелёнках росли — и ничего!»
Но хуже всего было с ребёнком. Вместо нормальных подгузников — марлевые тряпки, дешёвые каши, комбинезоны с чужого плеча. Игорь пытался объяснить: у них есть деньги, чтобы дать сыну лучшее. Но Ольга лишь качала головой, а тёща бросала: «Мы и без ваших новомодных штук вырастили!»
Однажды он собрал всех за столом. Говорил спокойно: деньги должны делать жизнь удобнее, а не копиться ради цифр. Упоминал здоровье сына, разумную экономию… Но слова разбились о каменные лица. «Раньше жили — и ничего», — парировали они.
В груди закипела злость. Спорить бесполезно. Разводиться? Нет, не выход.
За окном уже стемнело. Игорь сжал кулаки.
«Не на того напали, — прошипел он. — Сына им не отдам. Будет по-моему!»
