Я отдала всё ради счастья дочери… но в ответ получила лишь предательство
Я никогда не гналась за богатством. Моя жизнь — это бесконечные уступки, труд без выходных, жертвы без слов. Я не ждала подарков от судьбы. Единственное, чего искренне желала, — чтобы моя Ксюша обрела покой, семью, любовь. Ради этого я готова была на всё. Даже когда душа рвалась от боли.
Меня зовут Людмила, мне 57. Моя дочь, Ксения, — смысл моего существования. Муж погиб, когда ей исполнилось восемь. Мне тогда было тридцать два. Мы с Дмитрием прожили вместе десять лет, но эти годы стали для меня вечностью. Его уход разделил жизнь на «тогда» и «теперь». С тех пор я дышала только ради неё. Трудилась на двух работах, чтобы дочь училась, носила красивые платья, мечтала без оглядки.
Ксюша окончила институт, устроилась в престижную фирму. Встретила Егора. Парень казался скромным, немногословным, но, как уверяла дочь, «надёжным как скала». Я радовалась, когда они объявили о свадьбе. Готовились к торжеству, а я ломала голову: где молодые будут жить?
Бабушкина однушка в хрущёвке — теснота. А моя двушка в центре — светлая, с высокими потолками. Решение пришло само: перееду к маме, а квартиру отдам детям. Не сомневалась ни секунды. Это была жертва ради их будущего. Да, больно было покидать стены, где прошли лучшие годы. Но я шептала: «Ради Ксени… всё ради Ксени».
Перед отъездом обновила стены, поменяла смесители. Денег на дизайнерский ремонт не было, но всё сияло чистотой. Сама дочь признала: «Мама, тут так по-домашнему». Я поверила.
Пока не пришла Его мать — Тамара Викторовна. Женщина с громким голосом и взглядом хозяина жизни. С порога заявила:
— Людмила Степановна, а когда планируете нормальный ремонт? Молодожёнам нужен современный интерьер!
Попыталась объяснить, что всё в порядке, но она лишь фыркнула:
— Какие обои! Совсем старьё. Кухня — прямо из советских времён. Кому это понравится?
Сдерживая дрожь в голосе, спросила:
— Если вас не устраивает, может, поможете деньгами?
В ответ услышала смешок:
— Вкладываться в чужую собственность? Не смешите.
Я смолчала. Горько. Невыносимо горько. Но стерпела — ради Ксении. Чтобы не упрекнули в навязчивости. Переехала к маме. Не звонила первой, не приходила без приглашения. Уважала их границы. Думала: пусть строят свой мир. Я всегда на подхвате, если попросят.
Но «попросить» так и не случилось.
Перед Новым годом закупила провизию. Взяла лишнего — решила поделиться с детьми. Сумки рвали пальцы, телефон глухо звонил где-то в кармане. Решила зайти без предупреждения — разве плохо, когда мать приходит?
Дверь была приоткрыта. На кухне сидела Тамара Викторовна, пила кофе, листала кулинарную книгу. Рядом — список гостей на праздник. Я замерла.
— Вы… уже готовитесь? — прошептала.
Она посмотрела на меня как на вора:
— Разве Ксения не сказала? Мы празднуем здесь. Соберутся наши родственники, друзья…
Все. Кроме меня. И бабушки.
Что-то хрустнуло внутри. Я отдала квартиру. Ушла без споров, без упрёков. Старалась не мешать. А в ответ? Меня даже не удостоили приглашением. На первый семейный праздник. Будто я призрак.
Вышла молча. Поставила пакеты у двери. Пошла назад, сквозь метель. Меня не догнали. Не перезвонили. Не спросили: «Мама, ты где?»
Не знаю, как дышать с этой болью. Как простить. Как найти силы улыбаться, когда внутри пустота. За что? Я отдала последнее. Всё, до капли. А получила — ледяное безразличие. Мне не нужно благодарностей. Хочу лишь одного — не быть чужой.
Скажите… а вы смогли бы простить?
