В тихом городке на юге России, где улицы утопают в тени старых лип, а жизнь течёт медленно, как река в летний зной, моя судьба внезапно изменилась. Я, Галина Петровна, шла домой после работы, когда услышала, как меня окликают. Обернувшись, я застыла на месте: передо мной стояла молодая женщина с мальчиком лет шести. Она осторожно подошла ближе и сказала слова, от которых у меня перехватило дыхание: «Галина Петровна, я Светлана, а это ваш внук — Костя. Ему уже шесть».
Я была потрясена. Эти люди были мне незнакомы, а их слова прозвучали, как гром среди ясного неба. У меня есть сын, Дмитрий, — умный, перспективный молодой человек, который делает карьеру в Москве. Но он не женат, и хотя я иногда мечтала о внуках, никогда не думала, что стану бабушкой вот так — внезапно, без предупреждения. Сначала шок, потом замешательство: как я могла не знать о внуке целых шесть лет?
Возможно, это моя вина. Я растила Дмитрия одна, работала не покладая рук, чтобы дать ему образование. Горжусь его успехами, но его личная жизнь всегда волновала меня. Дмитрий легко менял подруг, ни с кем не оставаясь надолго. Я не вмешивалась, но в глубине души вспоминала себя: мне было всего двадцать, когда я родила его. Без мужа, без помощи, я отдавала все силы, экономя на всём. Лишь пару лет назад Дмитрий отправил меня в Сочи — тогда я впервые увидела море. Я ни о чём не жалею, но мечта о внуках теплилась в сердце.
А теперь передо мной стояла Светлана с Костей. Её голос дрожал, но слова были твёрдыми: «Я долго не решалась вам сказать, но Костя — ваш родной внук. Вы имеете право это знать. Я ничего не прошу, сама его воспитываю. Вот мой номер. Если захотите увидеться — звоните».
Она ушла, оставив меня в смятении. Я сразу же позвонила Дмитрию. Он был ошеломлён не меньше меня. Еле вспомнил, что когда-то встречался со Светланой. Она говорила ему о беременности, но он тогда усомнился, его ли это ребёнок. После этого она пропала, и он не придал этому значения. Его слова ранили меня. Мой сын, которого я растила с такой любовью, отнёсся к возможному отцовству как к пустой формальности.
Дмитрий твердил, что ничего не знал о ребёнке и сомневается, что Костя — его сын. «Почему она молчала шесть лет? Это подозрительно!» — горячился он. Я попыталась уточнить даты их расставания. Он вспомнил, что это было в сентябре. Сомнения росли: а вдруг Светлана обманывает? Но образ Кости, его серьёзных глаз и застенчивой улыбки, не выходил из головы.
Собравшись с силами, я позвонила Светлане. Она объяснила, что Костя родился в апреле. На вопрос о ДНК-тесте ответила уверенно: «Я знаю, кто его отец, и тесты не нужны». Светлана добавила, что её родители помогают, а сама она работает, чтобы обеспечить сына. Костя в этом году идёт в школу. Голос её был спокоен, но чувствовалась внутренняя сила.
«Галина Петровна, если хотите видеть Костю — я не против, — сказала она. — Если нет — я пойму. Я знаю от Дмитрия, как вам было тяжело одной. Поэтому решила, что вы должны знать о внуке. Только поэтому я пришла».
Я опустила трубку, ощущая, как рушится привычный мир. Хотелось верить сыну, но слова Светланы звучали искренне. Так хотелось обнять Костю, но что, если он не мой внук? Что, если это обман? Сердце рвалось к мальчику, а разум твердил: «Осторожно, не доверяй слепо».
Я вспоминала, как маленький Дима бежал ко мне, смеясь, а теперь он так легко отвернулся от возможного сына. А Светлана, несмотря на трудности, растила Костю одна, не прося помощи. Её стойкость напомнила мне саму себя — много лет назад.
Что же делать? Встретиться с Костей? Настоять, чтобы Дмитрий сделал тест? Или отступить, боясь новой боли? Моя жизнь, полная жертв ради сына, теперь стоит перед новой загадкой. Костя, с его доверчивым взглядом, уже тронул моё сердце, но тайна шести лет пугает. Я на распутье, и каждый шаг — как прыжок в неизвестность…
Иногда жизнь проверяет нас на прочность, предлагая выбор между страхом и доверием. И порой самое трудное — просто поверить, что сердце не обманет.
