Ослепительный луч солнца пробился сквозь занавески, выхватив напряжённые лица за кухонным столом, но даже его тепло не смогло растопить лёд, повисший в просторной московской квартире.
— Мы с Алёной хотим пожить здесь пару лет, — Дмитрий говорил чётко, подавляя дрожь в голосе. — Это поможет накопить на свою двушку.
Алёна, сидевшая рядом, нервно перебирала край скатерти. Напротив них Марина Ивановна, мать Дмитрия, замерла с ножом в руке, будто собиралась разрубить не батон, а саму идею. Отец, Сергей Николаевич, молча потягивал чай, избегая взглядов.
— Пожить здесь? — Марина Ивановна медленно опустила нож. — С этой… твоей женой?
— Да, мама, с моей женой, — Дмитрий подчеркнул последнее слово. — Мы устали скитаться по съёмным углам. Это временно, пока не наберём на ипотеку.
— Место есть, — негромко встрял Сергей Николаевич, отставляя чашку. — Две комнаты пустуют. Почему бы не помочь детям?
Марина Ивановна бросила на мужа взгляд, полный укора:
— А меня кто-то спрашивал? Я должна терпеть постороннюю в своём доме?
— Алёна не посторонняя, — Дмитрий почувствовал, как внутри закипает злость. — Она моя семья.
— Семья! — фыркнула мать. — Увлечение, Дима. Я её насквозь вижу. Думаешь, она тебя любит? Ей нужна наша квартира, твои деньги, твоя доля!
Дмитрий сжал кулаки. Этот разговор повторялся вновь и вновь. С самого начала мать невзлюбила Алёну — без причины, без объяснений. Возможно, дело было в том, что Алёна нарушила привычный порядок, где Дмитрий оставался под материнским крылом.
— Мама, — он старался говорить ровно, — треть этой квартиры моя. По бабушкиному завещанию. Я имею право здесь жить.
Марина Ивановна побледнела:
— Ты мне угрожаешь? Собственной матери? Это она тебя научила, да? Натравила на меня!
— Хватит, Марина, — повысил голос Сергей Николаевич. — Дима прав. Это и его дом тоже.
— Тогда пусть живёт в своей трети! — Марина Ивановна вскочила. — В чулане! Или на балконе!
Дмитрий медленно поднялся, его терпение лопнуло:
— Ладно. Если по-хорошему не хотите — продам свою долю. И поверь, найду таких соседей, что пожалеешь. Как тебе идея жить рядом с фанатами тяжёлого метала или заводчиками тараканов?
— Ты не посмеешь, — прошипела Марина Ивановна.
— У тебя неделя, чтобы решить, — Дмитрий направился к выходу. — Потом звоню риелтору.
В прихожей он остановился, пытаясь унять дрожь в руках. Никогда раньше он не бросал матери вызов. Но ради Алёны, ради их будущего, он был готов на всё.
Вернувшись в съёмную однушку, Дмитрий увидел тревогу в глазах Алёны.
— Ну как? — спросила она, уже зная ответ по его лицу.
— Как всегда, — он устало плюхнулся на диван. — Отец за нас, мать против. Но я дал ей понять: либо мы живём у них, либо я продаю свою долю.
Алёна нахмурилась:
— Дим, может, не надо? Мы как-нибудь…
— Нет, — отрезал он. — Я не отступлю. Она должна принять тебя.
Неделя прошла в тишине. На восьмой день Дмитрий набрал номер риелтора:
— Продаю треть квартиры. Быстро и дёшево.
Через три дня в родительскую квартиру явились первые «покупатели» — двое крепких мужчин с сизыми носами и разговорами о ночных гулянках. Сергей Николаевич встретил их радушно:
— Проходите, осматривайтесь! Доля в хорошей квартире, центр Москвы!
— А где наша треть будет? — буркнул один, окидывая взглядом гостиную. — Спать где? В коридоре?
— Это вопросы юридические, — подмигнул Сергей Николаевич. — Формально вся квартира в общей доле.
Марина Ивановна, услышав шум, вышла из спальни:
— Это ещё кто? — её голос дрожал от ярости.
— Покупатели, дорогая, — спокойно ответил муж. — Интересуются долей Димы.
— Вон! — закричала она. — Никто не будет жить в моём доме!
На следующий день пришли другие — пара с экстравагантным видом, рассказывающая о коллекции ядовитых пауков. Марина Ивановна побледнела, услышав про «безобидных малышей размером с ладонь». Третий визит и вовсе добил — мужчина в чёрном, любитель ночных шаманских бубнов.
На четвёртый день Марина Ивановна не выдержала и позвонила сыну:
— Ты что, всерьёз хочешь поселить здесь этих психов?
— Я предупреждал, — холодно ответил Дмитрий. — У тебя был шанс.
— Ладно, — сквозь зубы выдавила она. — Пусть твоя Алёна приезжает. Но будут правила!
Вечером Дмитрий приехал один обсудить условия. Алёна осталась дома — он не хотел, чтобы она снова слышала оскорбления.
— Назови свои правила, — сказал он, глядя матери в глаза.
— Никаких её вещей в гостиной, — начала Марина Ивановна. — Готовит — убирает за собой. И никаких гостей!
— А теперь мои условия, — Дмитрий скрестил руки. — Мы занимаем спальню и кабинет. Пользуемся всей квартирой наравне с вами. И главное — ты перестаёшь её оскорблять. Один выпад — продаю долю. Без разговоров.
Марина Ивановна стиснула зубы, но кивнула:
— Хорошо. Но это временно.
Переезд состоялся через неделю. Алёна и Дмитрий привезли только самое необходимое, оставив мебель в съёмной. Сергей Николаевич помог занести коробки:
— Вот ваша комната. Устраивайтесь.
— Спасибо, пап, — Дмитрий обнял отца.
Марина Ивановна стояла в дверях, скрестив руки. Алёна попыталась заговорить:
— Здравствуйте, Марина Ивановна. Спасибо, что приняли нас.
— Не за что, — отрезала та и ушла на кухню.
С первого дня началась холодная война. Марина Ивановна избегала Алёну, передавая замечания через Дмитрия или мужа. Она прятала посуду, включала пылесос на рассвете, когда молодые спали, и демонстративно проверяла, убрала ли Алёна после готовки.
Алёна старалась не реагировать. Она взяла на себя уборку, стирку, готовку, надеясь растОднажды, проснувшись от тихого смеха на кухне, Марина Ивановна увидела, как Алёна и Сергей Николаевич вместе пекут блины, и что-то внутри неё дрогнуло, как последний снег на подоконнике ранней весной.
