После выписки из роддома родители бросили нам: «Теперь рассчитывайте только на себя». Но мы выбрали любовь, а не пустые страхи.
Я работаю медсестёркой. С 1990 года трудилась в областном роддоме Нижнего Новгорода. Работа была непростой, смены выматывали до предела, но я знала, ради чего стараюсь: мечтала однажды самой стать матерью и встретить своего ребёнка здесь — не как врач, а как родная.
Беременность протекала легко. Все анализы были в норме, малышка развивалась без осложнений. Мы с мужем, Дмитрием, с нетерпением готовились к рождению дочки — купили кроватку, одежду, всё для торжественной выписки. Родственники тоже ждали не дождутся. Особенно беспокоился свёкор, обещал дорогой презент, звонил чуть ли не каждый день: «Ну как у вас там? Скоро?»
Мы и не подозревали, что после родов наша жизнь изменится навсегда. Всё, что казалось прочным, рухнет, а любовь пройдёт суровую проверку.
Роды прошли быстро. Девочка родилась с весом 2900 граммов и ростом 45 сантиметров — миниатюрная, но крепкая. Мне её сразу показали, затем унесли на осмотр. Позже принесли на первое кормление — она сосала слабо, но я справилась. Потом нас перевели в палату. Через час вошли два врача: дежурный акушер и неонатолог. Их лица выдавали тревогу, взгляды были полны жалости. Я сразу поняла — что-то не так.
Один из них тихо сказал:
— Ольга, у вашей дочери синдром Дауна. Вы медик, понимаете, что это навсегда. Советуем не медлить и написать отказ. Вы ещё молоды, родите здорового ребёнка.
Меня словно парализовало. Стены поплыли перед глазами. Всё внутри оборвалось, но тут же в груди поднялось что-то твёрдое, ненавидящее саму мысль о расставании: это моя дочь. Моя. И я никому её не отдам.
— Извините… — прошептала я, — мне нужно поговорить с мужем. Думаю, он откажется.
— Конечно, подумайте. Когда решите — приходите.
После их ухода дочка заплакала. Её крошечные ладошки потянулись ко мне. Я прижала её и в тот же миг осознала: без неё мне не жить.
Позвонила Диме. Через час он уже стоял рядом. Мы вместе пошли к заведующей. Ему тоже предложили подписать отказ. Он молча подошёл к пеленальному столу, посмотрел на малышку и тихо сказал:
— Ничего подписывать не будем. Забираем дочь домой.
Мы назвали её Светланой. Имя родилось в сердце сразу — тёплое, светлое, нерушимое.
Три дня спустя в палату подселили ещё одну роженицу. Ей было за тридцать, это была её пятая беременность. Она сразу заявила: «Ребёнка оставлю». Когда ей сказали, что у девочки синдром Дауна, она даже не сморгнула. Просто бросила: «Оформляйте отказ. Кормить грудью не буду».
Я не выдержала. Попросила медсестру разрешения покормить малышку. Её принесли. Когда я взяла эту кроху на руки, сердце сжалось — она была такой беззащитной, тихой, словно всё понимала.
Позвонила Диме. Он помолчал, потом сказал: «Если хочешь — возьмём и её. Пусть у Светланы будет сестра».
Снова пошла к заведующей. Сказала, что готовы взять вторую девочку. Никто не счёл нас безумцами. Наоборот, весь персонал обнимал меня со словами: «Вы — настоящая героиня».
Мы остались ещё на неделю — ждали, пока отпадёт пуповина у второй малышки. Мы назвали её Ариной.
День выписки стал самым счастливым. МыМы вышли из роддома с двумя дочками на руках — и с бесконечной верой в то, что вместе преодолеем всё.
