**Дневник Людмилы Соколовой**
Сегодня меня выписали из больницы. Врачи сказали детям, что мне нельзя оставаться одной… Жестокий урок, который я получила.
В нашем старом деревянном доме в Красноярском крае, где каждый уголок хранит отголоски прошлого, я прожила жизнь, наполненную жертвами ради детей. Но больничная койка стала тем местом, где я поняла правду: те, ради кого я дышала, отвернулись от меня. Эта боль разбила сердце, но открыла глаза — кто действительно ценит меня.
Иногда я спрашиваю себя: а была ли хорошей матерью? Может, мои ошибки превратили детей в таких чёрствых? После смерти мужа я осталась одна с грудным Сашей и восьмилетней Дашей. Работала без устали, брала любую подработку, лишь бы поставить их на ноги. Никогда не плакала — знала, что без меня они пропадут.
Я дала им всё. Даша стала врачом, Саша — инженером. Пока здоровье позволяло, нянчила внуков — Артёма и Ваню. Возила их в школу, баловала подарками, забирала на лето, чтобы дети могли отдохнуть. Делала это с радостью — верила, что любовь вернётся сторицей.
Но всё изменилось после больницы. Даша зашла лишь раз, Саша звонил раз в неделю. Врачи сказали: «Никаких стрессов». А на следующий день внуки уже бегали по моей квартире. Я еле держалась на ногах, но старалась. Через два месяца стало хуже — ноги онемели.
Я умоляла Сашу помочь. Он отмахнулся: «Дела, мам». Даша тоже не приехала. В слезах вызвала такси. Врачи ахнули: «Вы на грани!» Но дома — снова внуки, снова беготня. Утром не смогла встать… Набрала Даше. «Вызывай скорую», — бросила она.
В больнице врачи строго сказали: «Без помощи не выживет». И тут началось… Даша жаловалась на тесную двушку, Саша орал, что его Лиза беременна и «тёща им не нужна». Словно я пустой мешок, который мешает жить…
«Убирайтесь вон!» — закричала я, задыхаясь. Они ушли. Я рыдала в подушку, не понимая: как так? Всю жизнь — ради них, а они…
А наутро пришла соседка Нина, мать-одиночка с маленькой Олей. Всегда приносила мне пироги, спрашивала о здоровье. Я разрыдалась, а она без лишних слов сказала: «Останемся вдвоём». С тех пор она ухаживает за мной. Я отдаю ей половину пенсии — на еду и лекарства.
Мои дети теперь звонят ещё реже. Особенно после того, как узнали, что Нина мне помогает. Их равнодушие — как нож в сердце.
Я хочу переписать на Нину квартиру. Она стала мне роднее кровиночек. Но где-то в глубине всё ещё теплится надежда… Может, одумаются? Придут? Обнимут?
Но с каждым днём эта надежда тает. Больше всего обидно не то, что они бросили… А то, что научила их любить — но не научила быть людьми.
