Меня выписали из больницы, сказав детям, что жить одной мне нельзя: жестокий урок ждал меня.
В маленьком городке под Воронежем, где покосившиеся дома помнят доброту и горечь прошлых лет, моя жизнь, отданная детям, обернулась предательством. Я, Зоя Сергеевна, отдавала всё сыну и дочери, но, попав в больницу, узнала горькую правду: те, ради кого я жила, отвернулись от меня. Этот урок разбил сердце, но открыл глаза — кто же ценит меня по-настоящему?
Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: была ли хорошей матерью? Разве мои ошибки сделали детей такими чёрствыми? Я растила их одна после гибели мужа. Сыну, Дмитрию, не было и года, а дочери, Светлане, — шесть лет. Работала до изнеможения, бралась за любую подёнщину, лишь бы накормить их. Никогда не жаловалась — знала, кроме меня, о них не позаботится никто.
Я дала детям всё, что могла. Света и Дима получили образование, нашли хорошую работу. Пока силы оставались, я возилась с внуками — Артёмом, сыном Светы, и Егором, сыном Димы. Покупала им игрушки, помогала деньгами, забирала из школы, а летом забирала к себе, чтобы родители отдохнули. Делала это с радостью, веря — моя любовь вернётся сторицей.
Но однажды всё рухнуло. Я слегла, и меня забрали в больницу. Света навестила лишь раз, Дима отделался звонками. Через две недели меня выписали, велев беречься от стрессов. Но на следующий день дети привезли внуков. Артём и Егор, шумные и непоседливые, требовали внимания. Я, ещё слабая, пыталась справляться, но через месяц ноги перестали слушаться.
Я позвонила Диме, умоляя отвезти к врачам. Он, как всегда, был занят. Света тоже не приехала. В отчаянии я вызвала такси. Врачи покачали головами: сердце не выдерживало. Они велели покой, но утром я не смогла подняться — ноги отказали. В панике набрала Свете, но та холодно бросила: «Вызывай скорую». Меня снова увезли в больницу.
Врачи сказали детям, что одной мне не справиться — нужен уход. Света и Дима начали спорить, кому брать меня. Это было унизительно — будто я обуза, от которой торопятся избавиться. Света жаловалась, что в её двушке тесно. Дима кричал, что его жена ждёт ребёнка и не потерпит свекрови. Их слова резали, как нож.
Я не выдержала. «Убирайтесь оба!» — крикнула я, задыхаясь от слёз. Они ушли, оставив меня одну. Я лежала и плакала, не понимая: за что? Разве я воспитала их такими? Всю ночь не спала, разрываясь между болью и пустотой.
Утром зашла соседка, Надежда, молодая одинокая мать. Она всегда навещала меня, приносила пироги, спрашивала о здоровье. Я не удержалась — высказала всё. Надя, не раздумывая, сказала: «Если свои отвернулись, я помогу». Она накормила меня, напоила чаем, и в душе потеплело — такого тепла не давали родные.
Теперь Надя ухаживает за мной. Я отдаю ей часть пенсии — на еду и лекарства. Остальное уходит на квартиру. Тяжело зависеть от чужого человека. Мои дети почти не звонят, особенно после того, как узнали, что Надя мне помогает. Их равнодушие ранит сильнее болезни.
Я не думала, что на склоне лет останусь одна. Отдала детям всю душу, а они выросли чёрствыми. Хочу переписать квартиру на Надю — она стала мне роднее крови. Но в глубине души ещё теплится надежда: вдруг Света и Дима опомнятся, придут, попросят прощения? Эта искра слабеет с каждым днём, заглушённая болью. Жизнь научила меня жестоко: добро не всегда возвращается, а спасение может прийти от тех, кого ты меньше всего ждёшь.
