Вышел на улицу с Мишей на руках, ступив на мокрые ступени. Дождевые капли просачивались через приоткрытую дверь подъезда, пропитывая мои волосы. За окном улицы были пусты. Даже собаки не решались шататься в такую погоду. Холод проникал сквозь одежду, но идти мне было некуда.
Я бродила по городу несколько часов, прижимая ребенка к себе. В конце концов, пожилая соседка, Анна Семёновна, увидела меня мокрую и дрожащую и позвала в свою маленькую, но тёплую квартиру. Дала полотенце, чашку чая и импровизированную постель для Миши. В ту ночь я плакала в тишине, уставившись в потолок. Я знала что-то должно измениться.
Следующие дни были тяжёлыми. Пыталась найти работу, но никто не хотел брать мать-одиночку с маленьким ребёнком. Деньги на еду таяли, а униженные взгляды тех, кто знал меня раньше, ранили сильнее голода.
Дмитрий и Ольга вели себя так, будто меня не существовало. А я чувствовала, будто стёрлась из их жизни, как пятно, смытое губкой.
Через неделю пришло официальное письмо. Сначала подумала уведомление от властей, может, неизвестный долг. Вскрыла конверт дрожащими руками. Но напечатанные слова перевернули мою жизнь:
*«Уважаемая Светлана Ивановна Королёва, сообщаем, что вы являетесь единственной наследницей имущества покойной Александры Петровны Смирновой, вашей дальней родственницы»*
Перечитала письмо трижды. Не верилось. Александра, которую я видела лишь раз в детстве, оставила всё мне. Дом на окраине города, солидные счета и, главное, акции уважаемой торговой компании.
Тотчас пошла к нотариусу и, шаг за шагом, вступила в наследство. Впервые за долгое время почувствовала, что и для меня восходит солнце. Купила новую одежду, дала Мише всё, чего у него никогда не было: игрушки, тёплую одежду, хорошую еду. Но важнее всего подарила ему уверенность.
Годы шли. Я научилась управлять делами тёти и, к удивлению многих, преуспела. Начала разумно инвестировать, собрала вокруг надёжных людей. Постепенно моё имя стало известно в деловых кругах. Сильная, элегантная, загадочная женщина. Никто не вспоминал те дни, когда меня выгнали под дождь.
А вот Дмитрий и Ольга уже не блистали. Их компания трещала по швам. Ошибки в управлении, поспешные решения, потерянные партнёры всё копилось, как снежный ком. Пытались найти инвесторов, но двери перед ними захлопывались.
Однажды утром позвонил мой адвокат:
*«Светлана Ивановна, фирма семьи Волковых выставлена на продажу. У них крупные долги. Если хотите, можете участвовать в аукционе.»*
Сердце ёкнуло. Настал момент. Судьба подносила мне на блюде ту самую возможность, о которой я мечтала в ту дождливую ночь, когда меня вышвырнули с ребёнком на руках.
Пришла на аукцион в строгом костюме, с волосами, собранными в элегантную причёску. Никто не узнал меня. Прошли годы, и я больше не была той отчаянной, униженной женщиной. Я стала другой.
Когда объявили имя победителя, лица Дмитрия и Ольги побелели. Я, Светлана Королёва, стала новой владелицей их дела. Даже не взглянула на них. Просто подписала документы с холодной улыбкой.
Вечером Дмитрий пришёл в мой кабинет. Дрожал, постаревший, сгорбленный под грузом забот.
*«Света прошу не оставляй нас без ничего. Ты же знаешь без компании мы пропали.»*
Я посмотрела ему в глаза. Передо мной стоял тот же человек, что выгнал меня, назвав меня и сына обузой. Теперь он умолял о пощаде.
*«Дмитрий, ответила я ровно, жизнь штука ироничная, да? Тогда я говорила, что ты пожалеешь. И вот этот день настал.»*
Ольга тоже попыталась умолять. Слёзы катились по её щекам, но я видела лишь ту женщину, что вытолкала меня под дождь с испуганным ребёнком на руках.
*«Света, мы ошиблись. Были ослеплены гордостью. Пожалей нас!»*
Я усмехнулась.
*«Жалость? А у вас она была, когда вы вышвырнули нас в ночь? Когда Миша плакал и умолял вас не прогонять? Тогда вам было всё равно.»*
Они ушли, понурив головы. Бизнес был мой, а им не осталось ничего.
Прошли годы. Миша вырос сильным и умным парнем. Иногда я рассказывала ему о той дождливой ночи. Говорила, что нельзя терять достоинство, даже когда весь мир отвернулся.
И каждый раз, встречая на улице Дмитрия в потрёпанной одежде, с пустым взглядом, я чувствовала странное спокойствие. Не от мести, а от справедливости.
Потому что в ту дождливую ночь, много лет назад, я поклялась: однажды они пожалеют. Так и случилось.
